Автор: Елена Ямпольская
Сайт: Известия
Статья: Женщина, которая не плакала (интервью от декабря 1994 года)
Дата публикации: 08.11.2007

Она на пятнадцать лет пережила своего мужа и верного партнера по сцене — Александра Менакера. Александр Семенович ушел после четвертого инфаркта. Такое случается — женщина теряет спутника жизни, но находит утешение в детях. Однако Миронова и без сына своего, потрясающего, до сих пор любимого народом Андрея, выдюжила целых десять лет. В квартире ее мешками громоздились письма. На конвертах адрес: "Москва, Арбат, маме Андрея Миронова".
Источник ее выносливости и долготерпения известен одному Богу. Никто никогда не видел Марию Владимировну плачущей. "Железная женщина", — говорили многие с недоумением...
Миронова — не просто легенда нашей эстрады. Она и человеком была легендарным. Ею восхищались, ее цитировали и побаивались. Имея собственное мнение обо всем — телевидении, экономике, управлении государством, наша "Марья" не стремилась к особой деликатности. Могла по-гоголевски припечатать человека своим поставленным, с металлическими нотками голосом. Одного актера, завсегдатая посиделок, тусовок и разных "капустников", называла вездесущим. Поделив это слово пополам и удвоив "с" в части "сущий"...
Миронова — из плеяды тех подлинных советских звезд, которые и жили по-звездному, то есть неторопливо и с достоинством. Не работали летом, потому что лето — время для семьи. Не давали по два концерта в день. Коллекционировали фарфор (отошедший теперь по завещанию Бахрушинскому музею). Какие друзья собирались дома — Утесов, Марецкая, Рина Зеленая... Какие портреты на стенах — Ахматова, Гейченко, Русланова, Гилельс... В детстве Маша Миронова сидела на коленях у Шаляпина, юная, она очаровала Зощенко, 16-летнюю ее приняли в труппу МХАТа 2-го... Знаменитая эстрадная героиня Мироновой, "телефонная террористка" Капа, вызывала нарекания у строгих ценителей. В свою очередь Мария Владимировна, дожив до патриарших (матриарших) лет, упрекала Геннадия Хазанова: "Какая пошлость — читать со сцены монолог про то, как ты наелся арбуза и пошел провожать любимую девушку. Вот я сейчас выйду и начну рассказывать, как я объелась гороха и что из этого вышло...". То была еще эпоха эстрадной невинности. Про телевизионную не говорю.
Свое первое интервью с Марией Владимировной Мироновой я записала, когда мне было лет восемнадцать, а ей, соответственно, под восемьдесят. С тех пор и до конца ее жизни мы не то, чтобы дружили — это глагол слишком ответственный, но виделись часто. Счастьем моим было приезжать в потрясающе уютную квартиру на улице Танеевых (теперь Малый Власьевский переулок) или на крохотную дачу в Пахре, прозванную за размеры "бензоколонкой". И ни разу мне — ровеснице своих внучек — Мария Владимировна не сказала "ты".
Интервью, которое я решила вспомнить незадолго до дня ее памяти, делалось для "Известий" в декабре 1994 года. Прошло 13 лет, а все, что говорит Миронова, не просто осталось актуальным, — кажется, будто мы беседовали неделю назад. Просто Мария Владимировна очень хорошо знала свою страну — ту, где родилась, работала, прославилась и свершила путь длиной от последнего российского императора до первого российского президента.
Мария Миронова: "Разве людей выбирают в Думу, чтобы они воздерживались?"
вопрос: Мария Владимировна, что или кто помогает вам жить сегодня?
-ответ: Я репетирую в спектакле "Уходил старик от старухи". Там у моей героини есть фраза: "Жизнь — это, в общем, простая штука". Так что ничего супернового и оригинального я вам не скажу. Мне помогает жить семья. Ее нет, но она была на протяжении 45 лет, и от нее все еще идут свет и тепло, как от погасшей звезды. Если бы не Александр Семенович Менакер, вы бы, наверное, не сидели сейчас здесь и не задавали мне вопросов. Вероятнее всего, вы бы вообще не знали о моем существовании. У меня был замечательный муж, друг, художественный руководитель — в одном лице. Только теперь я могу открыть, кто же действительно первенствовал в нашем дуэте — при жизни он бы мне этого не позволил. Когда сегодня таксисты не берут с меня денег, это заслуга исключительно Александра Семеновича. Счастье мое, что он именно в меня влюбился. Могло получиться: Менакер и Иванова. Или: Менакер и Сидорова. Очень просто. Но Менакер был бы все равно.
в: А вас бы не было? Неужели вы настолько не уверены в собственном таланте?
-о: Я не считаю себя особо хорошей актрисой. Разве что приличной. К моменту нашего с Менакером знакомства его имя набиралось на афишах аршинными буквами, а мое — внизу, петитом, где "при участии и др." Но всю свою дальнейшую жизнь он самоотверженно и бескорыстно посвятил моей карьере.
в: Тем не менее в вашей стойкой, неослабевающей популярности есть и ваша личная заслуга.
-о: Безусловно, заслуга есть. Она заключается в том, что я — мать своего сына. Вы знаете, я сейчас особенно "популярна" в двух местах — на Ваганьковском кладбище и на Черемушкинском рынке. На рынке мне постоянно что-нибудь дарят: лимоны, вырезку, вот тапочки, которые на мне, перчатки вязаные, просто цветы... Отказаться невозможно — люди страшно обижаются. На кладбище ко мне подходят, заговаривают, желают здоровья. Наверное, будь у меня силы ходить по улицам, я бы и там ощущала свою "популярность". Мне приходит много писем. В основном от людей значительно моложе меня. Для них я — мама Андрея Миронова. Так что моя "популярность" — это отсвет любви к моему сыну.
в: За последние несколько лет от нас ушло немало прекрасных актеров. Их вспоминают, отмечают даты рождения, смерти. А Андрей Миронов на экране постоянно, безо всяких специальных поводов. Хотя "тайна сия велика есть", но все-таки — как вы для себя объясняете феномен этой непреходящей любви?
-о: Чем реже встречаются качества, которыми в полной мере обладал Андрей, — мягкость, доброта, человечность, тем он нужнее людям. Он получил их от отца, а его отец — от своего отца. Не говорю уже о том, что Андрей был редким актером, актером на все времена. Явлением в искусстве. При его жизни клановая критика — а другой у нас, по-моему, не было и нет — этого не признавала. Но время все решает по-своему. Как ни странно, по достоинству оценивать Андрея начали те поколения, которые практически не застали его на сцене. Им вдруг оказались важны и дороги эти старые пленки. Так что у Андрея еще большое будущее... К сожалению, мы иногда видим, как очень авторитетные и уважаемые когда-то люди, находясь в добром здравии, выпадают из нашей жизни. Но бывает и наоборот...
в: Вы ведете довольно активную общественную деятельность. На ваш взгляд, стоит ли людям искусства открыто обнародовать свои политические взгляды и симпатии?
-о: По-моему, у нас все хорошие начинания уходят в песок, потому что на самый простой вопрос, например: "Как вы хотели бы жить?", мы умудряемся дать три разных ответа. Один скажет "хорошо", другой, не в меру остроумный, — "плохо" и кто-нибудь обязательно — "затрудняюсь ответить". Не смейтесь, я видела это по телевизору собственными глазами. Мне чрезвычайно интересен этот последний — затруднившийся. И не менее интересны воздерживающиеся при голосовании в Думе. Разве их туда для того выбирали, чтобы они воздерживались? Воздержание похвально в других местах и при других обстоятельствах. Сегодня у нас слишком тяжелая ситуация, чтобы позволить себе отмалчиваться. Я считаю, что в России сегодня нет творческой элиты. Есть элиточка, элитеночка, жалкая и беспринципная. Принадлежащая к партии КВД — Куда Ветер Дует. Я вряд ли увижу светлое будущее, но мне не безразлично, состоится оно или нет.
в: Вы стали своим человеком во властных кабинетах. Это новая для вас ситуация?
-о: Абсолютно. Я думаю, мне оказывают почтение просто в силу моего возраста. И помогают, если я обращаюсь с какой-нибудь общественной нуждой. Я сочувствую людям, которые сейчас у власти. Очень трудно управлять страной, где никто не хочет подчиняться. До революции у нас в доме был дворник по имени Наполеон Иваныч. Жена звала его "Наплевон". После октябрьского переворота "Наплевон" стал рядовым жильцом. Однажды я у него спросила, как дела. Он, глядя на выбитые стекла и оборванные половики, ответил: "Ну что скажу... Обстоит". У нас в стране уже какое десятилетие все "обстоит". Нельзя же вину за это целиком и полностью возлагать на нынешних правителей.
в: Сегодня возможности заработка у популярных актеров гораздо богаче, чем во времена вашего расцвета. Нет сожалений, что вы в свое время чего-то недополучили?
-о: По отношению к себе — нет. Больно за мужа и сына, которые тратили последние силы и получали гроши. А мне выпало такое редкое, небывалое счастье в семье, что сожалеть о деньгах было бы просто грешно. Мы с Александром Семеновичем никогда особенно не гнались за рублем. Работали по полгода в году, чтобы больше быть вместе, заниматься ребенком. Сберкнижки у нас не было. Правда, была машина. Мы ее "съели", когда у мужа случился четвертый инфаркт. Сегодня я не жалуюсь — получаю хорошую пенсию. Если интересуетесь, куда я вкладываю деньги, пожалуйста, — в квартплату, газ, телефон. И в такси, чтобы ездить на два кладбища. Бывает, что-то "целенаправленно" продаю — на памятник сыну, например... Просить, собирать бумаги, требовать льгот я не умею. Да, была на фронте. На Калининском, где сплошные болота. Выступала в землянке на передовой — огоньки немецких папирос было видно. Голубое в серебряных звездах платье и скрюченная от радикулита спина. Командарм, сидевший в первом ряду, сказал соседу: "Хорошая артистка, жаль, что горбатая..." Наверное, можно было бы оформить какие-то документы, что-то получить, "поиметь" — как теперь говорят. Но я поняла, что не вынесу.
в: Недавно вы ушли из Театра Табакова и тут же оказались в "Школе современной пьесы". Настолько велико желание действовать? Вы не устаете?
-о: Конечно, устаю. Тем более что перенесла недавно тяжелую операцию. Я очень тихо ушла от Табакова. Прежние спектакли, в которых я была занята, распались. В перспективе у меня была только Нянька из "Последних" Горького — безмолвное существо, которое всю дорогу сидит в кресле. Мне не хотелось завершать свою скромную карьеру на драматической сцене таким содержательным образом... Хороших возрастных ролей в драматургии вообще не бог весть как много. А Семен Злотников написал целую пьесу — "Уходил старик от старухи". Мы репетируем с Михаилом Глузским. У меня большая серьезная роль. И совершенно безгримная. Какая есть, такая и буду играть. Вряд ли кто-то захочет искать в моей игре нюансы, скорее, все удивятся: "Миронова? Неужели еще жива?! И на сцену выходит?!" Если я сыграю хотя бы прилично, ко мне отнесутся со снисхождением. Пьеса мне нравится. Хотя в финале Старуха умирает, это все-таки трагифарс. Должен быть смех. Во всяком случае я на это рассчитываю.
в: Переход из одного театра в другой был для вас безболезненным?
-о: Разумеется, нет. Я рассталась с Театром Табакова вынужденно. У меня просто нет времени на творческий простой. При этом моя симпатия к Олегу Павловичу осталась прежней. Я успела привыкнуть к молодой труппе, мне ее не хватает. Все-таки меня можно было бы там активнее задействовать — хотя бы в педагогических целях...
в: А чему вы хотели бы научить молодых?
-о: Не актерскому мастерству. Я вам уже говорила, что не пребываю в эйфории от собственного таланта. Но я многое видела, помню и знаю о подлинной актерской этике, вообще — этике в искусстве. Мы живем в эпоху быстрых карьер. Что-то поставил, сыграл, съездил за границу — вернулся гением. Недосягаемым. Или, точнее, не-до-си-га-ва-емым. Сколько ни сигай, не достанешь. Такое ощущение, будто актеров коснулся их собственный Чернобыль. Помните, там после аварии клубника стала размером с яблоко, а яблоки — с арбуз. Так и у нас. Актеры раздуваются на глазах. И на глазах становятся хуже.
в: Сегодня во многом утрачено былое значение семьи и былое значение страны. С чего, на ваш взгляд, надо начинать их восстанавливать?
-о: Чтобы восстанавливать семью и общество, нужны люди. Рада была бы ошибиться, но я не слишком верю в нашу молодежь. Они напоминают мне саженцы с хилым корнем. Дубы вырастут не из многих. Из большинства — хлыстики... Мы часто жалуемся, что молодые не уважают стариков. Но ведь и старики не любят молодых. У нас всеобщая тотальная нелюбовь друг к другу. Сила Андрея заключалась именно в том, что он умел любить. Людей вообще — пожилых, молодых, хороших и не очень, друзей, зрителей... Недавно я проезжала мимо нашего дома на Петровке, где Андрюша вырос. Там барельеф работы изумительного скульптора Юрия Орехова. И вдруг я увидела, как проходящий мимо человек снял шапку и перекрестился. Будто перед иконой. Я даже вздрогнула. А это благодарность. Любовью за любовь.
в: Я думаю, вам тоже есть что сказать людям, которые пишут письма на адрес "Москва, маме Андрея Миронова", чтят его память, желают вам здоровья...
-о: Я бесконечно признательна всем помнящим нашу семью. И поздравляю их с тем, до чего мы дожили, — с обретением Россией своего настоящего имени. У нас уже не аббревиатура из сплошных согласных букв. У нас — Россия. И это немало. Вдумайтесь: ведь мы живем в только что родившейся стране. Ей требуется сейчас наша забота. Забота и работа. Я прошу вас: не надо воздерживаться! Особенно, если вы знаете что-то нужное. Я не понимаю наших умных экономистов с кроткими лицами эпохи Возрождения. Они все знают, но ничего не делают. Если бы я знала, я бы продралась... Давайте воспитывать в себе настоящее самоуважение. Сознательно относиться к истории. И пользоваться возможностью выбора, коли уж нам ее предоставили...
В последние годы я стала остерегаться праздников. Они становятся бестолковыми и не в меру ликующими. Можно праздновать победу, а можно — конец войны. Это разные вещи. Для нас сейчас важнее второе. Видимо, как-то не так мы живем на земле, раз и земля у нас становится злой. На ней постоянно что-нибудь взрывается: в Москве — трубы, а где-то — мины и бомбы... Я желаю, чтобы в новом году в России не гибли дети. Чтобы матери не хоронили своих сыновей. Это противоестественно, это самое страшное, что может быть в жизни.

Добавил интервью в Прессу.
А вообще, тебе, mika, надо уже самой размещать статьи и другие материалы сразу на сайт, в нужный раздел, а не сюда. Ладно, проведу семинар в марте для всех слегка недоученных аксакалов... :)

Так и знала, что мне достанется за это!
Будете лечить электричеством?!!!

mika-26 Написал:
-------------------------------------------------------
> Так и знала, что мне достанется за это!
> Будете лечить электричеством?!!!
Нет. Это не наш метод - слишком мягкий!

Водкой-паленкой. :)

А текилой можно?

Привет Андрей

Любят в Крыму Миронова! Все самые последние по времени статьи и самые удачные, на мой взгляд, - оттуда. Написаны с неподдельной любовью.

Первая Крымская информационно-аналитическая газета, № 115, 10-16 марта 2006
Андрей Миронов — праздник, который никогда не прекращался
/СЕРГЕЙ ПАЛЬЧИКОВСКИЙ /
«Неужели актеру Х. или актрисе У. столько лет? Быть этого не может!» — говорим мы часто не без доли лести. В то, что Андрею Миронову 8 марта исполнилось бы 65, действительно трудно поверить. Он остался на экранах, на фотографиях и в сердцах укоризненным напоминанием о победительной молодости, не желающей стареть, о празднике жизни, не прекращающемся никогда. Через год исполнится 20 лет со дня смерти Миронова, он все дальше и дальше от нас. И все яснее и яснее становится то, что было и так ясно, — такого артиста, как Миронов, у нас нет. И в мире, пожалуй, тоже. Есть лучше. Есть иные. Такого — нет. И будет ли?
Андрей Миронов, конечно, вряд ли мог предположить, что 20 лет спустя после ухода в мир иной он предстанет для грядущих поколений в двух ипостасях. Во-первых, символом беззаботного, непрекращающегося праздника, этаким артистом-куплетистом, никогда не унывающим. Во-вторых — объектом непрекращающихся пересудов на тему, сколько женщин у него было, у скольких женщин был он, от каких дам у него дети и его ли это дети. Напрасно все-таки Татьяна Егорова выпустила своей книгой «Андрей Миронов и я» джинна из бутылки и спровоцировала эти бабские сплетни вокруг артиста. У кого только он, оказывается, не был в любовниках и воздыхателях. Если верить молве и мемуарам, список весьма обширен и разнообразен: Наталья Фатеева, Анастасия Вертинская, Татьяна Егорова, Елена Проклова, Татьяна Васильева, Вера Васильева, Нина Корниенко, Алена Яковлева, Светлана Светличная, балерина Рябинкина, вроде бы — балерина Плисецкая, даже — о Боже! — Нона Мордюкова (совсем народ от сплетен умом тронулся). И это не считая того, что был официально женат на радистке Кэт (Е. Градовой) и корнете Азарове (Л. Голубкиной).
Где здесь правда? Где вымысел? Да какая, в сущности, разница. Может быть, хватит удовлетворять свое ненасытное любопытство? Может быть, пора перестать лепить образ дамского угодника, маменького сынка, ревнивца, неврастеника, бившего некоторых своих дам по мордам? Все равно это уйдет, сегодня или завтра, и останется ни на кого не похожий, беззащитный и обольстительный одновременно Андрей Миронов, получившийся из Андрюши Менакера (фамилию Менакер носил его деликатный и музыкальный папа). Солнечный актер, любимый даже в отрицательных ролях. Дима Семицветов из «Берегись автомобиля» — это же с ума можно сойти! Как он позирует возле своей персональной машины, как отплясывает шейк, как бежит по улице навстречу заревевшей автомобильной сигнализации. Даже с банальным насосом на даче в шортах — и то так стильно, что дальше некуда.
Гена Козодоев из «Бриллиантовой руки» и вовсе стал легендарной ролью. Режиссер Леонид Гайдай сомневался, отдавать ли эту роль молодому Миронову, оставлять ли в фильме песню об «Острове Невезения». Вставной, дескать, номер. Да ведь вся замечательная комедия, может быть, не стоит одного этого улетного номера, улетного еще и потому, что все время кажется: при каком-нибудь сотом просмотре «Руки» Миронов во время танца все-таки перебросит свою ногу за борт «Михаила Светлова» и улетит в безбрежные морские просторы.
В год выхода «Бриллиантовой руки» на экраны страны, на исходе 60-х, он сыграет в Московском театре Сатиры Фигаро, героя искрометной комедии Бомарше. Режиссер Валентин Плучек знал, на кого делать ставку. В этом спектакле немало актерских компромиссов, но Миронов бесспорен, причем как в комедийных, так и в серьезных эпизодах. Не хочется снова вспоминать, что в 1987 г. именно на этом спектакле он потерял сознание и начал уходить от нас. Днем играл в Риге в теннис, был странно красен, в антракте разговаривал с дочерью Машей. Все это обмусолено тысячу раз. Не хочу об этом. Не хочу о том, что руководство театра не отпустило коллектив на похороны, заставив продолжать играть спектакли в Риге. Не хочу о том, что завистники шептались за кулисами, что Миронов стал играть Фигаро хуже, тяжелее, да и вообще давно уже не тот. Даже если бы он сыграл когда-нибудь из рук вон плохо (трудно себе такое представить), им бы все равно ничего не обломилось — он был несравненен. И в этой роли, и во многих других.
Как любили его поклонники и поклонницы за все эти «Соломенные шляпки», «Небесные ласточки», за все эти водевили и мюзиклы, в которых он был царь и бог! Ему достаточно было одного поворота головы, одной интонации, одного взгляда, чтобы пронзить насквозь сердца благодарных зрителей. Он путешествовал с друзьями по реке, прихватив с собой собачку. Он путешествовал с итальянцами по России. Он назначал свидание у амбара, он был чертовски привлекателен, он, казалось, был как тот победительный воробышек, который бабочек «шмяк-шмяк-шмяк-шмяк». Хотя на самом деле его всю жизнь шпыняли эти самые бабочки и строгая мама Мария Владимировна, а он терпеливо пытался соответствовать репутации дамского угодника, водил БМВ, курил «Мальборо» (это в те-то дефицитные годы!) и стремился доказать всем, что живет не просто красиво, а очень красиво.
Ему мучительно завидовали, его тихо ненавидели коллеги за то, что все лучшие роли доставались ему, за то, что он везде — на сцене, в кино, на ТВ, в режиссуре и на концертах, на студии звукозаписи, еще и в мультфильмах кота Леопольда успевает озвучивать. И везде успех, и везде востребован, и публика носит на руках, не устает. Ему не могли этого простить, а он не мог просить себе стойкой репутации легкого актера. Ему хотелось быть актером-трибуном, актером-гражданином, как Высоцкий или молодой Табаков (Миронов не хотел понимать, что людям куда нужнее те оптимизм и жизнелюбие, которые он всегда источал). Ему хотелось играть Гамлета и Сирано де Бержерака (ему обещали, но он не сыграл ни того, ни другого).
Зато в театре ему удалось сыграть и странно честного Жадова в «Доходном месте», и страстного Чацкого в «Горе от ума», и заморыша Хлестакова в «Ревизоре», и выцветшего Мэкхита из «Трехгрошовой оперы», и чеховского Лопахина.
Не все принимали его серьезные роли в фильмах Ильи Авербаха, Алексея Германа и Юрия Озерова. Наверное, смешно, что в молодости Миронов играл одного из классиков марксизма-ленинизма — Фридриха Энгельса. Как он выглядел в роли друга и спонсора Карла Маркса? С бородой. Примерно так, как в комедии «Три плюс два».
Многие не приняли, как он сыграл Остапа Бендера в «12 стульях» Марка Захарова. Мол, слишком холоден, слишком много поет и танцует. Но глядя на сегодняшних выморочных Остапов, понимаешь, что до Миронова им — как до звезд, вернее, как до настоящей звезды.
В последней своей звездной кинороли — мистера Феста из «Человека с бульвара Капуцинов» — он уже не был похож на себя самого. Какая-то странная печать отрешенности лежала на лице этого мистера. Тот, кто всегда внимательно наблюдал за Мироновым, понимал: что-то должно случиться.
Андрей Александрович Миронов умер в 46 лет, в 1987 году. С его уходом рухнул Московский театр Сатиры, не поднявшийся до сих пор. Вскоре после его ухода рухнула огромная страна под названием СССР, страна, милостиво позволявшая себе терпеть безобидного жулика Гену Козодоева в переливающемся костюмчике. Пришли другие времена, другие Козодоевы, пришли другие Мироновы. Но тот, прежний человечек по-прежнему смешно и безмятежно пляшет на палубе теплохода «Михаил Светлов», вернее, на экранах наших телевизоров. Мы бы и рады задержать на нем взгляд, но переключаемся на другие каналы — политика, выборы, кровь, пожары и землетрясения, наводнения, взрывы, убийства, грязь и массовое подглядывание в замочные скважины. На человека по имени Андрей Миронов нет времени, времени нет. Цигель-цигель, ай-лю-лю потом. Когда-нибудь потом, но обязательно.

Не помню, есть ли уже эта публикация на сайте. Но от повторения хуже не будет.

В еженедельнике «СОБЫТИЯ И ЛЮДИ» 13 - 20 октября 08 года №31 напечатана статья Марка Захарова. Привожу отрывок:
...Самые серьезные и важные события в жизни начинаются подчас каким-то затрапезным, неторжественным образом. У спектакля, который во многом определил мою последующую жизнь, не было никакого красивого старта. Я пытался вести режиссерскую работу над одной весьма посредственной пьесой, шли довольно вялые репетиции, и я запомнил их только потому, что там репетировал Андрей Миронов. Мы присматривались друг к другу, и особого взаимопонимания между нами не чувствовалось. Помню, он меня страшно донимал на репетициях вопросами: «Зачем я это делаю?», «Зачем я подошел к окну?», «Почему мне надо сесть?», «Какое действие у меня при слове «Здравствуйте»?», «Почему я сказал «До свидания»?» ...Теперь я объяснил бы ему в двух словах, почему, зачем... Тогда же Миронов не раз меня озадачивал, и я даже терялся на некоторое время... Иногда меня злило его стремление четко анализировать роль, но в конце концов... я стал готовиться к репетициям тщательнее... С тех пор я всегда точно формулирую цель того или иного сценического поступка, причину произнесения того или иного текста в каждом конкретном случае, в каждый конкретный миг... И эта моя «въедливость» сформировалась во многом под влиянием мироновской «въедливости»...
Полностью статью можно прочитать на сайте
http://sobytiya.net.ua/archive,date-2008_10_13,article-mark_zaharov_posle_svadbu_andreya_m/article.html
Там есть ещё одна фотография со съёмок фильма "Умеете ли вы жить?" Её выложу в теме " Новые фотографии".

Журнал "Интервью" за январь-февраль 2009, посвященный сам-самым любимым и действительно народным артистам. Андрей Александрович там - любимый актер. Хотя статьёй это назвать нельзя, наверное, так, несколько общеизвестных фактов и самые известные фото. Просто для коллекции. И очень приятно, что уже 21 год прошел, а все равно самый любимый актер.

В журнале ничего интересного, перечисление фильмов.

Текст из журнала «Андрей Миронов», 1980г.
В. Кичин
Есть актеры –« люди с тысячью лиц», мы их любим за виртуозное мастерство перевоплощения.
Есть актеры, у которых лицо одно, и мы сразу узнаем его, стоит актеру появиться на самом общем плане, в самой массовой массовке.
Первые – немножко маги. Они умеют растворяться в том образе, который создают. Умеют вживаться в чужую жизнь. Вторые, выходя к зрителю, продолжают жить своею. Образ только намечают, а сами всё время здесь же, рядом, со своим отношением к происходящему, со своим безмолвным, но ясно читаемым комментарием.
Этот комментарий здесь самое важное.
Конечно, при условии, что собственная индивидуальность такого актера достаточно ярка и содержательна. Что он для нас интересный, умный собеседник.
В чистом виде подобное мы хорошо знаем по эстраде. И наверное, Андрей Миронов совсем не случайно принадлежит к такому типу актеров. Потому что его родители – замечательные эстрадные артисты – сатирики Мария Владимировна Миронова и Александр Семенович Менакер. Артисты, в которых так сильно и так привлекательно личностное начало.
В искусстве Андрея Миронова многое – по наследству – от эстрады. Броскость, сочность игры. По-эстрадному стремительный ритм. Через этот каскад пулеметных скороговорок, неожиданных пауз, парадоксальных подчас смысловых акцентов мы ощущаем живое биение словно на наших глазах рождающейся и формирующейся мысли. Любовь к пародии. Играть просто так, без мимолетного импровизационного озорства он не может.
Миронов утверждает, что он не певец. И действительно не певец, потому что и не стремиться найти здесь собственную манеру – увлеченно пародирует, меняется беспрерывно, с каждой музыкальной мелодией. Перед нами то рыцарь, то повеса, то пройдоха; в мультфильме «Голубой щенок» он поет Черного Кота, ловкача и философа; в телемюзикле «Двенадцать стульев» - Остапа Бендера… Петь «впрямую», не возбуждая ежесекундных мимолетных ассоциаций, Миронов тоже не может, - наверное, поэтому в его музыкальном репертуаре чаще встретишь ритмы прошлого, «ретро»-песенки, стилизованные под старину, все эти знойные танго, уанстепы, «троты»…
В записи на грампластинку вместе с актрисой Ларисой Голубкиной он поет знаменитую песенку из старого спектакля своих родителей: «Не стесняйтесь, не смущайтесь, улыбайтесь…» - словно подхватывает эстафету из великолепного искусства, и голос его тогда не отличим от голоса Александра Менакера. Напомнить на миг нечто щемяще знакомое, близкое, личное – «улететь мечтою вдаль» - и тут же снова стать самим собой – здесь дар лирический, здесь моменты доверительности, когда нам открыта душа артиста…
Умение держать какой-то особенно интимный контакт со зрительным залом – тоже от эстрады. В театре Миронов то и дело прямо обращается к зрителю, напрочь игнорируя пресловутую «четвертую стену».
Наконец, необходимейшее эстраде качество – повышенная доза отмеренного природой обаяния, того счастливого актерского обаяния, которое даже в самом переменчивом рисунке игры остается «постоянной величиной», принадлежностью уже не образа и не героя, а самого актера. Он может играть любого негодяя ( он и играет подобное, скажем в фильме «Берегись автомобиля»), но даже самые наивные и простодушные из зрителей никак не смогут отождествить актера с его героем: мы постоянно ощущаем рядом с образом, где-то над ним , темперамент, личность, позицию художника.
Споря о современном актере, критики по-разному определяют это понятие. Но, переходя к конкретным примерам, именно Миронова неизменно вспоминают в числе первых. Потому что мало кто столь убедительно пришелся в сегодняшнем искусстве ко двору и ко времени.
…В потоке лет сменяли друг друга, рождались и умирали жанры. Уходили в прошлое чарльстоны и танго, трюковые «комические» ленты, умилительные «музыкальные истории» 30-х годов. Актеры постепенно отвыкали «играть» на экране и приучались «жить» на нем.
Сейчас все это многообразное и пестрое, вновь стало необходимым современному искусству. В кино вернулись формы героические, романтические, поэтические, эксцентрические, гротескные. Драматический театр стал театром поющим и танцующим, театром пантомимы и масок; искусства серьезные и развлекательные объединились в новых «синтетических» жанрах, еще не всегда имеющих название.
Актер в этих условиях должен уметь все. Должен владеть не только «бытовой» речью, но и техникой лицедейства, пластикой, мимикой. Должен быть спортивным, хорошо тренированным.
Входя в образ, актеру нужно теперь уметь, так сказать, нырять на любую глубину, свободно переходя из слоя в слой, фокусируя наш взгляд то на одном, то на другом качестве героя, а то на собственном к нему «комментарии»: он гид в этом пространстве, где путеводителем – его мысль художника и гражданина.
Всем этим требованиям Андрей Миронов ответил, едва явившись, с максимальной полнотой. Может быть, поэтому его так сразу, так радостно и единодушно признали…
…Он окончил вахтанговскую школу – Училище имени Щукина. «Турандотовская» закваска передается здесь из поколения в поколение. Праздничность игры у Миронова, таким образом, в крови и в генах – сработала двойная наследственность. Он работает красиво на сцене, на экране – так мы любуемся работой мастера в любой области, потому что приятно видеть, как человек увлеченно, радостно, талантливо творит на наших глазах свое дело. Его увлеченность легко передается в зрительный зал, она заразительна и, как всякая увлеченность, обаятельна.
Но все это – легкость, актерская техника, обаяние – для художника не цель, а средство.
«В училище я играл характерные роли, - вспоминал позже Миронов,- и моё внимание было направлено в основном на внешнюю форму. Сейчас меня интересует другое: моя позиция, психологическая оправданность её в поведении данного персонажа…»
В самом начале своего актерского пути Миронов действительно отдавал дань внешней характерности, клеил себе глуповато вздернутый нос и такой же глупый кок, играя Присыпкина в «Клопе». Вскоре от грима почти отказался – грим мешал ему, так как отделял актера от зрителей, воздвигал вновь «четвертую стену», сводил все к однозначному «перевоплощению». Миронов же предпочитает вести на сцене или экране сложное «двойное существование» - в двух лицах одновременно.
Его искусство последовательно выражает идею театра, где зритель ни на минуту не должен забывать о том, что он в театре. Театра, который не ставит задачей перенести нас в чужую жизнь, - ему важнее вовлечь в мир авторских размышлений, оставляя нас в нашем сегодня.
Его искусство выражает идею искусства публицистического. Это, впрочем, не означает, что от характерности Миронов отказался вовсе. Достаточно проследить за тем, как ищет он для каждой роли… ну, хотя бы походку.
Хлестаков у него ходит на чуть вывернутых внутрь ступнях – неловко, неудобно, неустойчиво, на полусогнутых.
Фигаро лавирует между персонажами спектакля сложным маршрутом шахматного коня – непринужденно, но и расчетливо. Как барс, то растягивает шаг, то одним прыжком оказывается у цели.
Походка Чацкого проста и легка, он у Миронова порывист, стремителен, юн, романтичен, и в нем нет ничего от привычного театрального резонера, что выходит на авансцену произносить монологи.
Граф в «Бриллиантовой руке» порхает. Не походка, а балетные па, хореографические миниатюры.
Танцует беспрерывно Бендер в «Двенадцати стульях», но совсем иначе: вальяжно, томно, словно в волнах теплой грезы, и дьявольским огнем светятся его глаза игрока.
Характерность не исчезла из арсенала актера. Просто появился точный и требовательный отбор средств и красок. Каждый мускул роли должен работать, каждый посланный со сцены импульс – вызывать ответную реакцию.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ



Редактировано 1 раз. Последний раз 16.02.09 12:15 (myrkas).

Вот и окончание.

Так Миронов играет сегодня.
Путь, им пройденный, становится виден очень наглядно, когда посмотришь заново его первый фильм «А если это любовь?». В этой роли почти ничто не предвещало знакомого нам Миронова. Угловатый подросток, нескладный, большеногий, с плохо координированными (как всегда в этом возрасте) движениями, лишенный и намека на ту элегантную непринужденность, которую позже мы прочно свяжем с обликом актера и его исполнительской манерой.
Миронов играл хорошо и достоверно. В почти документальную, подчеркнуто «бытовую» стилистику картины укладывался идеально – не изображал подростка, а был им. И действительно, был им – ведь и сам недавно со школьной скамьи.
Актерский темперамент Миронова требовал иного выхода. Он жаждал простора для воображения, жаждал импровизации, когда зрителей электризует и увлекает сам процесс творчества, а не только его результат.
Вот Театр Сатиры был в этом смысле его стихией – театр, по своей природе публицистический. Миронов сразу вошел в репертуар, сразу сделался необходимым. Сильвестр в «Проделках Скапена» Мольера, Холден Колфилд в инсценировке повести Селинджера «Над пропастью во ржи», Жадов в «Доходном месте», Велосипедкин в «Бане». Позже – Хлестаков, Дон Жуан, Фигаро, Чацкий…
В кино поиски «своей территории» шли дольше и мучительнее. Был юный ветеринар Роман Любешкин в кинокомедии «Три плюс два». Были роли в фантастической картине «Таинственная стена», в комедии-сказке «Тень». Умно, тактично сыграл Миронов роль Фридриха Энгельса в фильме «Год, как жизнь».
Во всех этих фильмах перед нами был хороший профессиональный актер.
Но от Миронова мы привыкли ждать гораздо большего.
Дима Семицветов из комедии драматурга Э.Брагинского и режиссера Э.Рязанова «Берегись автомобиля» был, пожалуй, первой киноролью, в которой актер мог хотя бы частично реализовать свою потребность в искусстве публицистическом.
Драматургический материал роли не предлагал психологических сложностей. Это был персонаж почти эпизодический – один из тех вполне современных образованных молодых людей, которые из всех земных страстей предпочли неистовую, неутоляемую страсть приобретать. Но тем и примечательна здесь работа Миронова, что образ получился неоднозначным не в силу, так сказать, своих внутренних ресурсов. Актер в этой роли точно обозначил дистанцию между персонажем и самим собою, он не стал «перевоплощаться», растворяться в образе, - он словно держит своего Диму за шкурку, как котенка, и чуть брезгливо рассматривает его.
«Играя негодяя, ищи, где он честен…» Миронов играет честного жулика. Он готов посочувствовать Диме: нелегка участь Семицветова в этом не приспособленном для бизнеса мире, где действуют ОБХСС, милиция и общественность. А ведь Дима просто нашел свое призвание, отдается ему вдохновенно и самоотреченно. Никто не может достать «Грюндик» новейшей марки. Он – может. Он удовлетворяет потребность клиентов в дефиците. У него честный и непорочный взгляд.
Все это вместе взятое очень смешно. Смешны несоответствия. Честный взор жулика. Постоянный вид оскорбленного достоинства, страдальческое чело борца за идею – и капкан на Деточкина, врага лютого, ибо он покусился на самое святое, что есть в душе у Димы, - на его чувство собственника.
Роль была сыграна изящно, артистично и предельно глубоко. В рамках предложенного ему материала актер сотворил образ исчерпывающе ясный: мы можем теперь дофантазировать всю биографию Семицветова, начиная от благополучно лучезарного детства и кончая печальным финишем.
Первый успех в кино нередко оказывается роковым для актера. Вот и Миронов отныне был обречен играть на экране жуликов, авантюристов, проходимцев, пройдох. Эту цепь ему еще предстоит разорвать.
В театре он репетировал Фигаро из блистательной комедии Бомарше. Он выходил на авансцену, устремив в зал взгляд грустный и усталый. Его герой хотел побыть , хоть на мгновение, с самим собой – чтобы отдохнуть от кипения страстей и интриг, от вельможного самодовольства и глупости. От необходимости плясать, как черт на сковороде, чтобы сохранить свою честь и достоинство. Этот момент «публичного одиночества» становился камертоном веселого, бравурного спектакля, где диалог – как фехтовальный поединок, а сценическое движение – как драка, изображенная в балете. И потом, ближе к финалу, в неожиданно огромном и горьком, как исповедь, монологе, мироновский Фигаро снова сбросит маску, станет самим собою, комедия отзовется драмой человека умного и талантливого, вынужденного носить личину.
Еще играл Миронов в эти годы Дон Жуана в пьесе Макса Фриша – «человека-машину с совершенной схемой вместо души, конструкцией вместо сердца, человека, который геометрией поверяет жизнь и любовь».
Играл Всеволода Вишневского в героической пьесе «У времени в плену» - «человека одержимого одной верой, одной страстью, поразительно жизнеутверждающего… он мыслит категориями нации и государства».
Привожу здесь характеристики мироновских героев, данные самим актером, потому что уровень категорий, которыми мыслит художник, точно так же многое определяет в его жизни и творчестве.
Все это было очень серьезно.
В кино в эти же годы Миронову предстояло сыграть еще одного «обаятельного жулика» - на этот раз в комедии Л.Гайдая «Бриллиантовая рука». Комедии эксцентрической, построенной на гротеске, на трюках. Миронов, кажется, был рожден для всего этого. И он явился здесь в роли Графа, неудачливого авантюриста, которому – по глупости ли, по романтической ли восторженности – хронически не везет в его охоте за бриллиантами.
Кажется, что перед нами импровизация – так увлеченно, так свободно и раскованно ведет свою роль Миронов. Он существует на экране в неуловимых, почти танцевальных ритмах, словно где-то в пограничной зоне между хореографией, пантомимой и эстрадой. Пламя кладоискательства пылает в душе Графа, оно слепит глаза. Что бы ни происходило с ним,
Он верит в свою счастливую звезду – и когда принимает очередные удары судьбы, и когда свершается чудо: отрок шествует по воде, яко по суху, и указывает попавшему в беду Графу Геше путь спасения. Герой Миронова то и дело впадает в мистический экстаз. Вот и теперь он, приняв позу святого Йоргена из знаменитого немого фильма, молитвенно простирая руки, идет по песчаной отмели среди безбрежных морских просторов.
Мы смеемся, но, смеясь, постигаем, в чем «горе и злосчастие» Графовой судьбы. Он весь в придуманном мире ложных идеалов и мифических надежд. У него «мозги набекрень» в полном смысле слова. И оттого жизнь пошла наперекос.
Отчего же так смешно?
Опять несоответствие: неистовая вера и, по выражению Остапа Бендера, «мечты идиота».
Титанические усилия – и результат, не нулевой даже, а, как правило, отрицательный.
Говоря о киногероях Миронова, мы часто вспоминаем персонажей Ильфа и Петрова. Дело не во внешнем, поверхностном сходстве. Скорее в родстве творческих методов, в неоднозначности мироощущения, не принимающего «чистого» юмора или «чистой» драмы и склонного более к трагикомедии, и постоянным переливам, сложным смесям и контрастам человеческих чувств и состояний.
Конечно, Миронов должен был сыграть Бендера. И сыграл его в телевизионном музыкальном фильме, поставленном М.Захаровым. Обстоятельства для этого, надо признать, были максимально неблагоприятными: еще свежа была рана, нанесенная роману утомительно комикующей экранизацией Л.Гайдая, зрители с повышенной подозрительностью относились теперь к посягательствам кино на любимую книжку. Телевизионной версии не хватило цельности замысла: начав широко, броско, эффектно и, в общем, обнадеживающе, постановщик словно «потерял дыхание» и к финалу, - последние серии оказались неловко и торопливо скомканными, вышли на уровень пересказа. Произошел какой-то труднообъяснимый срыв на полпути, тем более обидный, повторяю, что начало картины обещало встречу с героями Ильфа и Петрова по-настоящему радостную.
В фильме было главное – был Остап Бендер. Умный и ироничный, притягательно талантливый и …трагически сознающий собственную опустошенность в этом новом, непонятном и чуждом ему мире.
Актеры обычно сетуют на кинематограф: относится к исполнителю потребительски, «типажно», предлагает похожие роли… И это правда, к сожалению. Но кинематограф дает и счастливую возможность прожить в одной жизни несколько – прожить не только в воображении, но и реально, физически пройти через испытания, уготованные герою фильма.
Актеры любят рассказывать об этом на встречах со зрителями. О том, как скакали, как падали с лихого коня, как бросались в огонь и студеную октябрьскую воду… Миронов об этом как раз не говорит, хотя ему было бы что рассказать. В нем живет азарт профессионала, мастера, который должен все делать сам, и делать лучше других. И просто азарт – человеческий, почти мальчишеский.
В эксцентрической комедии Э.Рязанова «Необыкновенные приключения итальянцев в России», в роли «благородного милиционера», который должен был вывести на чистую воду иностранных искателей сокровищ (везет же, в самом деле, Миронову на этих кладоискателей!), актер взбирался на крышу бешенно мчавшегося автомобиля, спускался по ковровой дорожке с шестого этажа гостиницы «Астория», общался с домашним, но вполне живым львом, повисал на руках над Невой, уцепившись за край разведенного моста – проделывая трюки, для которых обычно приглашают каскадеров. От каскадеров Миронов решительно отказался. И в данном случае не для того даже, чтобы сохранить глубину и единство образа, - глубина здесь и не программировалась. Просто он не из тех, кто может спокойно стоять в стороне и ждать, пока другие делают часть его работы. Полнота ощущений была бы уже не та. Не было бы азарта.
А без азарта нет Миронова. Он не хочет для себя никаких границ – жанровых, тематических, временных. Интересно попробовать все. Повторяться – не интересно. В театре интереснее, чем в кино – серьезнее, глубже достаются роли. В кино интереснее, чем в театре,- огромна аудитория, актер же играет для зрителя, для него думает, мучается, живет.
Телеэкран позволяет выйти сразу к миллионам – в один вечер все смотрят сразу, синхронно переживают, смеются… на телевидении Миронов работает много, снимается в классике (Рудин, Грушницкий), в психологических ролях (очень серьезная работа: герой повести В.Токаревой «Ехал Грека…»).
Целая серия водевилей и оперетт. Среди них «Лев Гурыч Синичкин», «Небесные ласточки», «Соломенная шляпка». Здесь тоже его стихия, и любимая: «Вот бы сыграть Бони в «Сильве» - какая музыка!» Это после Рудина, после Чацкого!
Я так думаю: Миронов редкостно счастливый человек. Каждую минуту на сцене, в фильме, на телеэкране – а это все же не забудем, и есть его судьба – он проживает сполна, ничего не оставляя про запас.
В. Кичин

Вот статью нашла, довольна старенькая. Автор резковат и с претензией,но интересно. Значение слова "байопик" так и осталось неразгаданным...


Со времен Бастера Китона кинематограф избегал соединять в одном лице белого клоуна и шалого авантюриста. Советское синема сделало исключение для Андрея Миронова, вложив дуэльную саблю в ладонь рефлексирующего современника.

МЕТАМОРФОЗА полненького еврейского мальчика, сына интеллигентных родителей, в пылкого и мобильного русского суперстара в белых штиблетах достойна самых смелых голливудских байопиков. Мягкий, мешковатый, балованный Андрюша Менакер будто самой фортуной был приговорен к начальственному «тыканью», переработке по выходным, расстроенному лебезятничеству и пожиманию плечами с исковерканной нижней губой: мол, пожалуйста, ехайте со слонами, если вы никуда не можете не ездить без слонов. Притесняемый дворовой шантрапой мальчик с нотами.

Но Андрею Миронову легла счастливая карта. Интеллигенция в те давние годы была на коне и желала видеть своего протагониста-выразителя тоже верхом - воздушным бретером, повесой, черным мстителем испанских морей с повязкой через глаз, раздающим эпиграммы вперемежку с туше, - словом, Сирано (с носом там уже все было в порядке, что надо был нос). И Миронов покорно куда-то скакал, выбивал чекистские наганы мушкетерским ботфортом, перелезал по пожарной лестнице в летящий «жигуль» и входил в клетку со львом (господи, как это вынесла мама?). В клетке он привычно журил льва за необузданный нрав и потворство низменным инстинктам. Даже в гостях у льва интеллигент оставался резонером.
При этом на нем была девичья майка с розочкой, и лев, как все необузданные натуры, слушал фраера вполуха.

А тот по-цирковому, вслепую палил из-за плеча, причем не по гипсовому достоянию республики, а по его бессовестным расхитителям. Исполнял куплеты про Жоржетт, бяк-бяк-бяк и ловлю крокодила. Лез по стене за брильянтовой рукой. Лямзил сокровища у народной власти.

Какой-то от всего этого веяло хлестаковщиной. Лишь раз, в «Сказке странствий», удалось ему волшебно соединить легкокрылый разум и обезьянью грацию мастера шестового боя, явить средневековый универсализм исцеления убогих, устыжения заблудших и избиения безнадежных. «Что ж! — кричал с уленшпигельской палкой наперевес доктор Орландо в трактире. - Искусный лекарь врачует не только словом и снадобьем!» Четыре одесских мушкетера умылись слезами от зависти, наблюдая эту потасовку средь вертелов с фазанами, переметных сум и плошек фасолевой похлебки. Под музыку Шнитке, на крыльях великого знания, привязанный к остову рукотворного нетопыря, обтянутого плащом с магическими формулами, парил старинный эскулап и приблудная его Герда-сиротка над изъязвленной чумою Землей. То был финальный аккорд триптиха Александра Митты о не пасующем в бою праинтеллигенте, страстотерпце и божьем орудии: «Гори, гори, моя звезда» - «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» - «Сказка странствий». Средневековый девиз «Слово и Дело!» возносил просветителя над рожденной ползать и внимать белковой массой, и только маленькой преданной девочке, храброму сердцу и ясной апостольской душе - Крысе, Марте, боярышне Ртищевой Наташке - дано было вознестись на воздуси под крылом случайного посланника небес.

Быть бы Миронову первой звездой ученого сословия, да за спиной вечной тенью присутствовал Олег Даль. Даль, который не искрил в бенефисах шутки и юмора, Даль, которого не могли опошлить даже штаны в клеточку, Даль, что не лицедействовал, не мельтешил, не кланялся - и многие роли, о которых наверняка втайне мечтал Миронов, отходили ему - по чину, по весу, по характеру (да хоть бы в той же «Тени», где они, впервые после «Моего младшего брата», вместе играли драму раздвоения личности). Далю никогда бы не предложили роль человека по фамилии Семицветов («Деньги, товарищи, еще никто не отменял!») - Миронов годился и на нее. Чем еще более соответствовал обобщенному образу прослойки. Мелкая и досадная трещина соглашательства, едва заметно перечеркнувшая парадный портрет российского интеллектуала XX века, всегда морщиной присутствовала на мироновском челе, недаром в половине фильмов его герой сдается на милость ядреной простонародной блондинке: Прокловой, Догилевой, Яковлевой или Руслановой. Он был в той же мере зеркалом сословия, в какой Даль - его иконой, а Басилашвили - шаржем, в дорогом окладе, с завитушками по периметру, но зеркалом прямым, не затуманенным духовной славянофильской изморосью. Со сдвоенными брызгами зубной пасты.

Иногда была охота гротесковать. В 1965-м с партнером по театру Папановым они сложили поистине эстрадный дуэт двух Аркашек - жлоба и стрекулиста, Базилио и Алисы, «гы» и «хо-хо», игравший на выходах у лучших комедиографов страны: Рязанова, Гайдая, Плучека, Захарова. Граф и Лелик, Семицветов и Сокол-Кружкин, Хлестаков и Сквозник-Дмухановский. Захаров для прикола махнул их местами: хлыщеватый Миронов представлял панибратского великого комбинатора, набыченный Папанов - трусоватого Ипполит Матвеича. Два бессмертных, еще Островским открытых русских типа - толоконный лоб и юркий самозванец, стали их титульной маской, к чему, очевидно, располагало и цирковое созвучие фамилий. Отвисшая губа и кустистые брови троглодита - пляшущие пальчики, гнусавый прононс и истошного цвета водолазки опереточного учителя танго. «Какой ты русский! - возмущенно орали ему итальянцы в России. - Ты неаполитанец!» Целователь ручек, позер, водевильный фат с никогда не смеющимися глазами.

Иногда надоедало. Ария «Я шут, я арлекин, я просто смех» плавно перетекала в «Да, я шут, я паяц, так что же?». Миронов сыграл несколько знаковых ролей на «Ленфильме», святилище быдлоборчества. «...дуюсь дэ... - увлеченно читал щи его Ханин в «Иване Лапшине». - А, это мы так радуемся!» Тростью форсил, сигару курил, по-французски говорил, а посередь репризы пытался выстрелить себе в рот над серой коммунальной ванной. Юлил и пресмыкался в авербаховских «Фантазиях Фарятьева». В напрасно не замеченной «Блондинке за углом» очаровательная хабалочка пристраивала его в дом-полную-чашу для комплекта. Вот кафель, бра, обои моющиеся, а вот Коленька, иногда стихи читает и обижается так потешно, гы! На конфету.

Флагман социокиноведения журнал «Сеанс» записал фильм в предвестники близящейся смены приоритетов и действующих лиц, отменившей среди прочего и Миронова. Все-таки фехтовал он хуже, чем обижался или зажмуренно раздавал пощечины. Как ни крути, Пьеро драчлив по большому вдохновению, да и то когда сзади лыбится друган Буратино с двустволкой на бегемота.

Он умер на сцене в роли Фигаро, едва успев озвучить мистера Феста в «Человеке с бульвара Капуцинов». Интеллигенция испустила свою задиристую духовность в самом скором времени. Песня «Все кончено» в окончательную сборку фильма не вошла.

Денис ГОРЕЛОВ, журнал GQ № 12 за 2003 год

Странно, а я не видел эту статью... Спасибо!

Biopic происходит от соединения двух английских слов biography (биография, биографический) и picture (картина, картинка). Получается «биографический фильм». Или «фильм-биография».

Этим крылатым словом журналисты от cinema окрестили многочисленные фильмы, повествующие о судьбах известных людей мира сего. Или, как остроумно заметил один из наших, российских, «байопик — это экранная ЖЗЛка».

Emily, спасибо!
Оригинальная статья! Похоже на юмористическую пародию. Смешно!
"Лез по стене за брильянтовой рукой" - обыгрывается только комедийный дар Миронова.
"Коленька, иногда стихи читает" - это о драматическом таланте.
Думаю, Андрей Александрович обиделся бы на такое.

Интересно, какое задыхающееся от собственной значимости ничтожество скрывается под псевдонимом "Денис ГОРЕЛОВ"? Что-то не слышала я ни о таком журналисте, ни о театральном критике....

А мне понравилось. Я не увидела ничего пародийного - скорее, горечь автора. Не зря у него такой псевдоним.

Это не псевдоним. Мне вот тут тна работе подсказывают, что это известный журналист, пишет про кино и не только, работает в газете "Сегодня" "Известиях", "Московском комсомольце"

И совсем неплохо пишет, надо сказать. И во многом прав.