Re: Воспоминания об Андрее Миронове разных людей
Написано:
gabbana [аксакал]Дата: 17.08.08 00:26:04
Вот нашла во всемирной паутине воспоминания Бориса Поюровского о доме ВТО на Большой Никитской, там в частности упоминается семья Мироновых (если не ошибаюсь в этом доме до сих живет Екатерина Градова). Может кому-то интересно будет прочитать...
ПРОГУЛКА ПО ТЕАТРАЛЬНОЙ СТОЛИЦЕ
Борис Поюровский, театральный критик:
НЕЗАМЕНИМЫЕ АКТЕРЫ ЕСТЬ!
В его послужном списке более 200 театральных адресов. Более 200 домов и квартир, хозяев которых мы все знаем как звезд театра и кино — популярных, великих, выдающихся. А его они встречали в пижамах и домашних тапочках, в лиловых халатах и с сигаретой в зубах. Просто, тепло, по-домашнему. С кем-то из тех, чьи имена навеки вошли в словари и энциклопедии отечественных театров и кино, он дружил, с другими жил по соседству, с третьими просто общался. Сегодня большинства из них уже нет в живых, но живы воспоминания об этих удивительных людях, одно знакомство с которыми — счастье.
Сегодня наш гид по Москве — известный театральный критик, добрый друг «Москвички» и просто замечательный человек Борис Поюровский. Для нас он сам человек-легенда, и наша совместная прогулка по совсем крохотному, по меркам столицы, маршруту — это как путешествие в прошлое, в дивный исчезающий мир. Никакой лирики. Нам, правда, так показалось…
«У нас как на Бродвее»
Встречаемся у дома, где живет Борис Михайлович. Это на углу Малой Никитской и Скарятинского переулка. С виду дом как дом: высотный, одноподъездный, с торца по традиции примостился очередной банк. Вот только история этого дома куда богаче соседских зданий, она — в людях, его знаменитых жильцах.
— Здесь, в этой части Москвы, редкий дом не связан с какими-то выдающимися деятелями культуры и искусства, — замечает Поюровский. — Взять хотя бы Гранатный переулок, где когда-то жил Немирович-Данченко и откуда он в 1897 году отправил Станиславскому знаменитую визитную карточку с предложением встретиться в «Славянском базаре». А вон тот маленький угловой домик, где сейчас находится еврейский культурный центр, — это дом пушкинского гробовщика. Помните повести Белкина? Что же касается нашего дома, то на месте его раньше стоял крошечный одноэтажный домик без удобств, и только в конце 50-х здесь было решено создать огромный театральный кооператив. Перечислю лишь некоторых из тех, кто тут жил и строился. Александр Менакер и Мария Миронова, вон там, на 10-м этаже. Видите? Позже в их квартиру заселились Андрюша с Катей Градовой, радисткой Кэт из «Семнадцати мгновений весны». Там же 28 мая 73-го года родилась их дочь Маша Миронова. Я это помню потому, что именно в этот день нам выдавали ордера на квартиры.
Из более старого поколения это Борис Михайлович Тенин и Лидия Павловна Сухаревская, на доме есть их мемориальная доска. Также жили Юрий Васильевич Катин-Ярцев, Георгий Михайлович Вицин. Совсем недолго пробыли здесь Коля Караченцов с мамой. Сейчас осталось совсем немного жильцов из культурной среды: Валентина Талызина, Зиновий Высоковский, певица Галина Писаренко. Даже родственники и то не во всех квартирах живут. У нас ведь теперь новое веяние — офисы. Это же центр города, и, видите ли, иметь здесь помещение престижно. На мой адрес не раз письма приходили — такие деньги за квартиру предлагают. Но я, конечно, не соглашаюсь. Не по мне это, и так мало что от прежней Москвы осталось.
Мы направляемся на небольшую детскую площадку, что перед домом. Для этого всего-то нужно перейти узенькую улочку. Но глядя на нескончаемый поток стремительно проносящихся иномарок, понимаешь, что сделать это не так-то просто.
«Осторожно! У нас здесь как на Бродвее, — предупреждает Борис Михайлович, — дорожка маленькая, а машин — сотни. Только за последнее время из нашего дома четверых человек сбило…» А когда-то здесь царили покой и безмятежность с дивной примесью какой-то особой, чисто московской интеллигентности. Хотя последнее, пожалуй, осталось. Это не заглушишь ни выхлопными газами, ни равнодушием пролетающих мимо «хозяев жизни». К счастью.
За хлебом — хоть в Елисеевский
— А какими соседями были Миронова и Менакер, другие здешние знаменитости? — уже на лавочке продолжаем нашу беседу.
— Замечательными! Несмотря на то, что въезжали мы в отдельные квартиры, жили одним большим и очень дружным общежитием. Первое время даже Новые года справляли вместе. У нас ведь здесь очень большие холлы, так вот мы там ставили елку, наряжались в праздничные костюмы, выбирали Деда Мороза и Снегурочку и праздновали. Также коллективно отмечали премьеры. Время было непростое, и мы собирали на стол у кого что есть: кто-то консервы принесет, кто-то — банку огурцов, кто-то — бутылку вина. Это было обязательное условие. Также все вместе «обмывали ножки», когда рождался ребенок. И похороны у нас проходили здесь, даже если человек умер не дома. Да, сегодня все эти традиции давно утеряны, ушло то поколение. И дом уж давно не тот — в квартирах наделали жуткие евроремонты, с боку, видите, банк появился. А раньше здесь все было театральное: ателье, магазин, журнал «Театр».
— Да и машин у дома, наверное, было поменьше…
— Не то слово! Их и на дорогах можно было по пальцам пересчитать, а теперь что? Вот мы сейчас с вами чуть дальше прогуляемся, и вы увидите, во что превратили наш район. Такое ощущение, что здесь люди вообще не живут. Нас лишили общественного транспорта, а раньше по Малой Никитской ходили 5-й и 8-й троллейбусы, 107-й автобус. Причем провода и остановки так и остались, все обещали, что вновь запустят, но воз, как говорится, и ныне там. А магазины! На одной только улице Герцена в свое время было 37 продовольственных магазинов и огромный гастроном, а на углу Большой и Малой Бронной стояли вагончики «Овощи-фрукты» и прочие продукты. Теперь же самый ближний магазин (страшно представить!) — это Елисеевский на Тверской. Но я уже не говорю о том, какие там цены. Сейчас в нашем районе хлеба негде купить, зато элитное серебро, ковры и пирожные за 250 рублей – пожалуйста!
— Это что за пирожные такие?
Борис Михайлович смеется:
— Здесь неподалеку есть одна французская кондитерская. Как-то я получил гонорар за публикацию и решил порадовать супругу чем-нибудь вкусненьким. Но когда я туда зашел, глазам своим не поверил — одно пирожное стоит 250 рублей и даже больше! Я так и не решился, и, как оказалось, правильно сделал. Когда я рассказал об этом жене, она заметила, что не простила бы мне такой легкомысленности…
Санитарный контроль Тенина
Нынешних обитателей Бронной легенды «дома артистов» волнуют в последнюю очередь. Тут бы поудачней припарковаться…
Мы отправляемся на прогулку. Курс держим на знаменитый высотный дом на углу Большой и Малой Бронной, где в свое время проживало очень много замечательных артистов и музыкантов. Путь наш пройдет через Гранатный переулок, где и по сей день живет Владимир Абрамович Этуш, и Спиридоновку, где находится дом Анатолия Дмитриевича Папанова. А пока мы неспешно бредем по тихим безлюдным улочкам, где вместо некогда жилых домов сегодня машут флагами посольства и прочие серьезные учреждения, наш спутник увлеченно рассказывает о тех, кого уж больше нет.
У Бориса Тенина была уникальная библиотека, причем собирал он не только книги, но и всевозможную периодику. Поюровский вспоминает, что войти в его квартиру было невозможно — запах пыли буквально сбивал с ног. Но проводить ревизию на книжных полках артист не решался. В этих вопросах он был слишком щепетилен. Однажды домой к Поюровскому зашла жена Тенина Лидия Сухаревская. Попросила одолжить ей 4-й том восьмитомника Блока. Когда через два часа она вернулась, наш герой поинтересовался: неужели у Бориса Михайловича нет этой книги?
— Да вот еще! — всплеснула руками Лидия Павловна. — Буду я у него спрашивать! Сама-то не имею права брать, а так он сразу говорит: «Санитарный контроль! Показывай руки! А, ты картошку чистила? Иди ототри пемзой, а потом приходи». Вы-то мне так дали…
Свою преданность любимым книгам Тенин сохранил до самого конца. 7 сентября 1990 года у актера случился инфаркт но несмотря на то что ситуация была критическая, он упорно отказывался ехать в больницу. Сухаревская обратилась за помощью к Поюровскому: убедите его, что надо!
— Странно, но он меня послушал, — рассказывает наш спутник, — когда мы переносили его на носилках в машину скорой помощи, он вдруг взял меня за руку, и я впервые понял, что такое умирающий человек. Рука была ледяная… Он сказал мне: «Борис Михайлович, я знаю, что вы неверующий человек, но Христом Богом прошу вас — займитесь моей библиотекой, оформите все, как надо. Вы видите, в каком состоянии Лида, ей явно будет не до этого. А вам я доверяю». Я так растерялся, выдавил улыбку: «Ну что вы, выбросьте эти мысли из головы, завтра вам вообще будет смешно об этом вспоминать». На что Тенин мне совершенно неожиданно заявил: «Кстати, вы мне уже две недели обещаете достать справочник «Вся Москва»...» Я пообещал, что обязательно принесу. А в 8 утра нам позвонили из больницы. Умер…
А потом была эпопея с оформлением документов на библиотеку, война с бизнесменами, выкупившими квартиру. Борис Михайлович с улыбкой вспоминает, что когда туда пришли ставить железную дверь, на шум вышел Катин-Ярцев (они с Тениным были соседями). Вышел прямо в тапочках и пижаме и вне себя от возмущения закричал на рабочего: «Молодой человек, вы хоть знаете, что все это так неинтеллигентно?!» Верзила с дрелью хмуро посмотрел на маленького старичка и отвернулся. Верится с трудом, что он вообще понял значение обращенных к нему слов…
Этикет для дворняг
У дома, где жил Анатолий Папанов. В те времена машин здесь было гораздо меньше
Мы меж тем выходим на Спиридоновку. А вот и дом, где жил неподражаемый Анатолий Папанов. Борис Михайлович рассказывает нам о своей последней встрече с ним. Он стоял в очереди за молоком, как вдруг почувствовал, что кто-то панибратски хлопает ему по плечу. «Папаша, а мне стакан молока не купите?» — услышал Поюровский подозрительно знакомый голос с характерной хрипотцой. Обернулся и не сразу узнал в мужчине в темных очках Папанова. Они посмеялись, а потом часа два гуляли вокруг местной церкви Святого Вознесения. А назавтра, когда Борис Михайлович вернулся домой из Шереметьева, супруга встретила его в черном: «Толи больше нет…»
О смерти артиста узнали не сразу. В тот день он должен был лететь в Ригу, жена ждала его там. Не дождавшись, стала звонить в Москву соседям. Те сказали, что уже два дня в квартире Папановых горит свет и играет музыка. А потом выяснилось, что Анатолий Дмитриевич снял квартиру с охраны, а вот сдать почему-то не сдал. Значит…он дома. Сосед, перебравшись через балкон, нашел его лежащим в душе. Он скончался от внезапного сердечного спазма…
— А вот и тот самый дом на виду, — сообщает Борис Михайлович, когда мы выходим к знаменитой высотке на стыке Большой и Малой Бронной. Мемориальные доски по фасаду здания видны издалека: Ростислав Плятт, Борис Андреев, Святослав Рихтер, основательница легендарного ансамбля «Березка» Надежда Надеждина. И это далеко не все, кто жил когда-то в этом замечательном доме, в народе именуемом «дом артистов». Обидно только, что соседствуют они сегодня с очередным VIP-салоном красоты, расположившимся на первом этаже легендарного здания. Да и шеренга навороченных авто перед домом как-то слабо сочетается с его по-настоящему большой историей. Ну да ладно, хватит уже о грустном.
— Вот в этом сквере перед домом в определенные дни собирались бродячие собаки, — смеясь, вспоминает наш гид. — Их прикармливала жена Юры Никулина, покупала килограмм дешевой колбасы и потчевала. Причем дворняги четко знали, в какие именно дни ожидать счастья. А она учила их манерам. «Что ты чавкаешь?» «Ну нельзя же так быстро есть!» Очень забавно.
Потом мы еще идем по Малой Бронной, средь дорогих кондитерских и бутиков. Выходим на Большой Палашевский переулок, к дому, на фасаде которого сегодня соседствуют три мемориальные доски. Анастасия Зуева, Елена Фадеева, Фаина Раневская — именно здесь три великие актрисы доживали свои последние дни. Борис Михайлович рассказывает нам о той, которую знал лучше других.
Общественный транспорт по Никитской не ходит уже 20 лет. А вот провода так и не сняли…
Ее величество Фуфа
6 марта 1982 года, накануне дня рождения Андрея Миронова, неожиданно умер его отец Александр Менакер. Он был беспартийный, а потому надеяться на то, что газеты опубликуют эту печальную новость, не приходилось. Тогда вдова актера, Мария Владимировна Миронова, обратилась к Поюровскому:
— Я сама позвоню Василию Ардаматскому (советский писатель, автор произведений о разведчиках и чекистах. — М. Е. ) и договорюсь. Он же связан с КГБ — поможет. А вы, пожалуйста, отнесите ему статью. Да, только Фуфе ничего не говорите, чтоб она на ночь не расстраивалась…
Фуфа, Фаина Раневская, жила на одной площадке с Ардаматским и имела привычку всегда держать дверь открытой. Задача перед Борисом Михайловичем стояла не из легких, ведь Мальчик, любимая собачка актрисы, непременно узнает его по шагам, выбежит, залает, а значит встречи не миновать. Что будет дальше — лучше не думать. Фуфа, с которой нашего героя связывали теплые дружеские отношения, явно не простит ему подобной конспирации. Как это, быть в доме и не зайти к ней в гости?! Это же просто возмутительно!
Но выбора не было — он пошел. На цыпочках прокрался мимо полуоткрытой двери, из-за которой доносились громкие звуки телевизора, перевел дух, нажал кнопку звонка. Дверь долго не открывали, Поюровский уже начал нервничать. Потом, наконец, появилась жена Ардаматского, молча взяла рукопись, и тут… залаял Мальчик. Борис Михайлович обернулся и замер — Раневская уже направлялась к нему в своем знаменитом лиловом халате.
— Мальчик, ну и что ты надрываешься? — обратилась она к песику, нарочито игнорируя Поюровского. — Ты что, не видишь, это же обыкновенный невоспитанный хам, который даже не хочет с нами здороваться?! Иди к маме, мой хороший!
— Да ну что вы? Я сейчас к вам зайду, — смущенно сказал наш герой.
— А зачем вы здесь?
— Я? Книжку передать, — нашелся он.
— А разве Ардаматский еще что-то читает? — иронично заметила Фаина Георгиевна и тут же заявила: — Врете вы все! Словно я не вижу! Кстати, а как там Маша с Сашей?
Борис Михайлович остолбенел, с трудом выдавив: «Да нормально…»
— Ну так передайте их Андрюше, что он очень талантливый мальчик. А вот Саше скажите, что он крайне невоспитанный человек. Ну мыслимо ли? Не звонит мне уже вторую неделю.
— И в этом была вся Фуфа, — грустно улыбается наш гид. На прощание он рассказывает еще одну историю о великой актрисе: — Когда Завадскому присвоили звание Героя Социалистического Труда, она сразу позвонила мне. Говорит: «БМ (они все меня так называли), вы, конечно же, уже поздравили ЮА?» Я ответил, что да. А она мне: «Я в полной растерянности. Ведь он всю жизнь стремился к покорению какой-то новой вершины. Сначала он хотел стать заслуженным — стал. Потом — получить Госпремию, Ленинскую премию. Получил. Теперь вот стал и Героем. То есть человек уже живет без всяких желаний, ему не к чему стремиться. Нобелевскую премию же ему не дадут! А место на Новодевичьем ему и так обеспечено… Пожалуй, направлю-ка я ему соболезнования».
Вот такая она была вся, как будто сотканная из противоречий. Многие считали ее странной, осуждали за вздорный нрав, обвиняли в том, что она переигрывает, но мне кажется, так Фуфа просто защищалась от внешнего мира, который подчас был к ней слишком жесток. Да-да, Раневская ведь много страдала, она прожила непростую жизнь. Поверьте, у нее было очень доброе, искреннее сердце, хотя это и тщательно скрывалось под маской резкости и грубоватости. Знаете, когда Фаина Георгиевна умерла, через какое-то время на ее памятнике появилась металлическая фигурка собачки, ее Мальчика. Долгие годы мы все гадали: кто же это сделал, но никто не открывал эту тайну. И только спустя 10 лет Лена Камбурова, известная любительница животных, призналась, что это была она.
На миг Борис Михайлович задумывается, чему-то грустно улыбаясь:
— Да, все-таки это был удивительный мир, и я счастлив, что мне довелось с ним соприкоснуться. Это как затонувшая Атлантида… Когда мне говорят, что незаменимых людей нет, я не соглашаюсь. Таких больше не будет, это штучный товар…
Путешествие во времени вместе с Борисом Поюровским совершали Мария ЕГОРОВА и Александр ОРЕШИН (фото)
Материал взят с http://www.moscvichka.ru/article/2008_15/12.htm
Там же выложены фотографии.