Этот сайт открыт в 2006 году. Сначала он был виртуальным общественным проектом, а с 2009 года обрел статус официального. Его участников, живущих в разных городах и даже в разных странах, объединила любовь и глубоко личностное отношение к творчеству Андрея Александровича Миронова — светлого человека, гениального русского актера, которого уже более двадцати пяти лет нет с нами, и кто, тем не менее, не потерял ни известности, ни популярности. Напротив: с каждым годом осознание уникальности его личности и таланта растет.
Весь материал собран участниками проекта: оцифрованы ТВ передачи, записи с пластинок и CD, кадры из фильмов; отсканированы фотографии из журналов, газет и книг (более 500); собран наиболее детальный и полный список фильмов и фильмов-спектаклей (61), театральных спектаклей (30), телевизионных передач и видео-материалов с участием Андрея Миронова, а также песен в его исполнении (более 120).
Мы хотим дать возможность посетителям сайта общаться между собой, обмениваться материалами (тексты, аудио, видео), обсуждать творчество Андрея Миронова, ибо пока артиста помнят — он жив.
Все материалы сайта имеют законных владельцев и предназначены для некоммерческого использования. Ссылка на сайт при их использовании обязательна!
Пресса об Андрее Миронове Рецензия. «Безумный день, или Женитьба Фигаро». , 1975Фрагмент из статьи Л.Баженовой "Андрей Миронов", 1975 г.
… На сцене царил блистательный стиль рокайль. Три изящнейшие шкатулки, тесно сомкнувшись, образовали основную и несменяемую декорацию спектакля, несущую одновременно две функции: практическую, ибо актеры здесь не входили и не вбегали на сцену, но бережно подавались на движущихся площадках, как нечто драгоценное и необыкновенно значительное в своих роскошных туалетах; и - функцию концептуально-эстетическую, базирующуюся на том моменте эстетики рококо, который получил название «неуловимое».
Это старинное и, казалось бы, такое частное и случайное «Je ne sais que» стало стало эстетическим принципом нового спектакля, так или иначе воплотившись во всех его элементах.
В.Левенталь построил на сцене модель мира рококо: сверкающее безвоздушное, замкнутое пространство. Художник использовал квинтэссенцию внешних примет стиля - «неуловимость»; плоть же его - быт не потребовалась ему и осталась вне стен спектакля.
Сценограф В.Левенталь и художник по костюмам В.Зайцев заключили актеров в своеобразные, условно-театральные костюмы-рамы, почти совершенно отстраненные от бытовой и жанровой характерности персонажей, создав набор масок рококо: Графини, Субретки, Пажа… На этом роскошном маскараде Андрей Миронов - Фигаро одет в сверкающий блестками, эффектный туалет, костюм испанца. Но начинается спектакль - падают одинаково блестящие и одинаково равнодушные маски и открываются лица - они разные…
Задумчивый, по-детски большеголовый, Фигаро был совершенно не похож на традиционного нагловато-ловкого полуидальго-полуслугу. Небрежно облокотясь на стремянку – постамент и чуть наклонив голову вперед, он сосредоточенно прислушивался к чему-то, этот странный человек в ало-блестящем тореодорском костюме с горьковато-загадочной улыбкой на губах, сосредоточенный, затаенный, молчаливый.
Лакей поднес ему цветок. Он принял его молча, бросив короткий, удивленный взгляд, улыбнулся.
Цветок победителю…
Цветок веселому ловкачу….
Цветок вездесущему плуту…
Цветок вечному оптимисту…
Цветок Фигаро.
Смотрите, вот он, апофеоз Фигаро, его «играют» сами зрители, провоцируемые театром, они рукоплещут блеску его костюма и улыбки и ждут обещанного - комедии. Комедия будет, будут фантастические розыгрыши и рискованные переодевания, наказанный порок и осчастливленная добродетель, но с первых сцен начинается разоблачение легенды беспечального и неунывающего Фигаро, каким мы привыкли видеть его на оперной сцене.
Улыбка Фигаро - Миронова - всякий раз другая и всякий раз - маска. Маска, туго и навсегда пригнанная, маска тревоги и оскорбленного достоинства, сомнения и неуместного для слуги раздумья. Он надел её, должно быть, ещё тогда, когда последний раз захлопнулись за его спиной тяжелые ворота тюрьмы и, «предоставив дым тщеславия глупцам, которые только им и дышат, а стыд бросив посреди дороги, как слишком большую обузу для пешехода, заделался бродячим цирюльником.»
«Первый шаг мудрости - нападать на все, последний - переносить все», - заметил Георг Лихтенберг.
Итак, в руках бритвенный прибор, английский ремень и ключи от замка. Впрочем, ни того, ни другого, ни третьего нет у мироновского Фигаро: он слишком блестящ для таких прозаических вещей, да и не нужны они герою Миронова.
Режиссер Валентин Плучек и исполнитель главной роли индивидуализируют личность Фигаро, это не только представитель входящего на историческую арену третьего сословия с его созидательной силой, жизнелюбием, энергией. Это еще и человек, потерпевший крушение во всех своих общественных и творческих начинаниях, умудренный, познавший ограниченность возможностей раскованного интеллекта в этом замкнутом мире масок.
И все-таки душа Фигаро жива! Израненная, заточенная в душную блестящую оболочку неунывающего ловкача, она бьётся, светится в умных глазах, в хитром выражении губ, в том, что он еще находит силы пародировать самого себя, своё положение в доме сиятельного графа, в неизбывном артистизме натуры. И ещё - он любит! Трепетно, грустно, замирая от благоговения и страха за своё непрочное, последнее счастье, удивляясь своему юношескому трепету и боясь оскорбить живое, настоящее в себе пышными знаками этикетного ухаживания.
Сюзанна - Корниенко неожиданно соединила хрупкость, кокетливую грацию, ребячливость и особую, пленительную, всякий раз ускользающую от взгляда порочность.
И Фигаро очарован. Впрочем, так же как и граф. Отношения между графом и Фигаро во многом зависели от исполнителя роли графа. В.Гафт неуклюже двигался, глупо таращил глаза и с трудом доходил до смысла интриги Фигаро. Тогда диалоги соперников носили характер корриды. С.приходом в спектакль другого актера все изменилось. В отношениях графа - А.Ширвиндта и Фигаро - А.Миронова, как и во всем спектакле, властвует этика маскарада. Роскошный, уставший от излишеств духа и плоти, граф держится за свою очередную любовную прихоть больше от скуки, чем от чувственных побуждений. Его развлекает волнение, сопровождающее интригу, и о серьёзной борьбе за Сюзанну и речи нет. Соперники кружат друг вокруг друга, ловят на любом неточном слове. Никто из них серьёзно не закричит на другого, не схватит за шиворот, не припрет к стене. Правила свято соблюдаются: до тех пор, пока не сорвана маска противника, игра продолжается.
Андрею Миронову, актеру очень конкретному, не склонному к абстракциям, иногда, кажется, тяжел бывает излишний блеск и внесоциальность царящей вокруг атмосферы, и тогда в спектакле нечаянно появляется другой Фигаро. Этот другой Фигаро - менее стилен, менее выглажен, нет той внутренней элитарности, на которую намекает спектакль, но зато он живее, человечнее, узнаваемее, демократичней, наконец. Такое наличие в спектакле как бы двух Фигаро не дает ему выигрыша в художественной целостности, но, как ни странно, сообщает ему часть той живой теплоты, которой лишены бывают совершенные и безупречные с точки зрения формы стилизаторские постановки.
Для Андрея Миронова в данном случае очень важно, что его герой - влюбленный. Любовь - чувство конкретное, индивидуальное, её эмоции, её волнения становятся важным и активным психологическим фоном в моменты рассуждений и политических филлипик.
Когда оскорбленный, потрясённый мнимой изменой Сюзанны Фигаро начинает свой знаменитый монолог, слова живут, дышат искренним и горячим чувством!
Наш герой вдруг впервые становится спокоен и прост. Блеск и шум графского дома, суетные устремления его обитателей, последние надежды - всё уплывает куда-то, и на сцене и в душе героя воцаряется тишина - тишина прозрения. Человек подводит итоги. Он говорит о своей судьбе, вспоминает, размышляет. Фигаро стыдится своей маски, своего мнимого отступничества и своего человеческого легковерия, неискоренимого никаким опытом горьких лет. Звучит соната- фантазия Моцарта. Контуры мира теряют очертания, и вот уже Фигаро не в силах определить своё человеческое место в этом жестоком маскараде: «Я говорю: моя веселость, а между тем в точности мне не известно, больше ли она моя, чем всё остальное, и что такое, наконец, «я»…»
Всё разрешается как раз на редкость хорошо: сластолюбивый граф получает свою жену, Фигаро - Сюзанну, одним словом, каждый получает то, что заслужил. Только почему-то итоговая возня воспринимается больше как веселенькая виньетка в конце грустной книжки, чем как закономерный конец этой занятной истории…
И стоят все персонажи в финале, стряхивая под веселые звуки моцартовской мелодии усталость «безумного дня». И среди них - Фигаро - Миронов, задумчивый после веселого куплета, новый Фигаро.
Зал аплодирует, и к ногам грустного Фигаро падает яркий цветок. Цветок победителю…