Этот сайт открыт в 2006 году. Сначала он был виртуальным общественным проектом, а с 2009 года обрел статус официального. Его участников, живущих в разных городах и даже в разных странах, объединила любовь и глубоко личностное отношение к творчеству Андрея Александровича Миронова — светлого человека, гениального русского актера, которого уже более двадцати пяти лет нет с нами, и кто, тем не менее, не потерял ни известности, ни популярности. Напротив: с каждым годом осознание уникальности его личности и таланта растет.
Весь материал собран участниками проекта: оцифрованы ТВ передачи, записи с пластинок и CD, кадры из фильмов; отсканированы фотографии из журналов, газет и книг (более 500); собран наиболее детальный и полный список фильмов и фильмов-спектаклей (61), театральных спектаклей (30), телевизионных передач и видео-материалов с участием Андрея Миронова, а также песен в его исполнении (более 120).
Мы хотим дать возможность посетителям сайта общаться между собой, обмениваться материалами (тексты, аудио, видео), обсуждать творчество Андрея Миронова, ибо пока артиста помнят — он жив.
Все материалы сайта имеют законных владельцев и предназначены для некоммерческого использования. Ссылка на сайт при их использовании обязательна!
Пресса об Андрее Миронове
Интервью разных лет (фрагменты)., 2007
Путешествие, которое никогда не кончается
(фрагменты интервью разных лет)
- Андрей Александрович, известно, что Вы – сын актёров. В какой степени это определило вашу судьбу?
- Ну, конечно, я наблюдал труд родителей, и с раннего детства у меня не было иллюзий, что это вечный праздник. Мои родители – Мария Миронова и Александр Менакер – почти всегда репетировали дома, и очень скоро я понял, какой это жестокий по отношению к себе, мучительный труд. Относиться к актёрской работе как к приятному времяпрепровождению можно только по недоразумению.
Родители не оказывали на меня никакого давления, не отгораживались от меня стеной («Не дай Бог, чтобы сын стал артистом, хватит нас...»), но и не тянули меня за уши («Кем же ещё может стать ребёнок в театральной семье!..»). Они не готовили меня к актёрской профессии, я никогда не выступал перед гостями. Знаете, как это бывает: «А сейчас Андрюша (или Петя) нам что-нибудь прочитает...» Рос обычным мальчишкой. Когда решил поступать в театральное училище имени Б.В.Щукина, родители отнеслись к этому без особого энтузиазма, но предоставили решать самому.
Перед вступительными экзаменами я решил показать, на что способен, артистам театра имени Е. Вахтангова. Замечательная актриса Целилия Львовна Мансурова посоветовала идти в училище. Она, можно сказать, моя «крестная мать» в искусстве...
- Актёру важно найти свой театр, своего режиссера. Считаете ли Вы, что такая встреча состоялась?
- После окончания учёбы я был принят в театр Сатиры, где и работаю уже много лет под руководством Валентина Николаевича Плучека, не только замечательного режиссера, но и прекрасного педагога. Очень многим я обязан именно Валентину Николаевичу...
В этом театре сыграно много ролей, каждая важна и памятна, но особенно первые. Это «Проделки Скапена», где я играл слугу Сильвестра, а Спартак Мишулин – Скапена. Тогда сразу много молодежи пришло в театр, и этот спектакль, как и «Над пропастью во ржи» по роману Сэлинджера, памятен особой атмосферой студийности. Прежде, в училище, я увлекался характерностью, выдумывал жесты и гримасы посмешнее. А здесь, когда мне доверили роль совсем иного плана, ощутил: надо не показывать, а быть, не изображать, а являться – живым естественным. Мой герой – Холден Колфилд – не острил, говорил тихо, много думал. Он был чуть младше меня, и я почувствовал, как между нами вдруг установились какие-то особые, прежде мне неведомые отношения. Колфилд принадлежит к категории рассерженных молодых людей, не имеющих своей позитивной программы, но убеждённых в том, что продолжать жизнь по-старому нельзя.
Затем были Присыпкин в «Клопе Маяковского, Дон Жуан в спектакле «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» М. Фриша, Жадов в «Доходном месте» Островского, Вишневский – «У времени в плену, Хлестаков в гоголевском «Ревизоре»...
- О Вас немало говорят как об актёре, доказывающем своей практикой, что амплуа – сущая выдумка театроведения...
- Мне кажется, что амплуа в том смысле, как это понимали в прошлом веке, в наши дни не существует. И не потому, что кто-то вдруг решил пересмотреть этот вопрос. Просто рамки амплуа всегда суживали возможности актёра. А в наше динамическое время, когда театр требует от артиста самой разносторонней многогранной подготовленности, высочайшего профессионализма, оставаться только героем-любовником или только комиком невозможно. В понятие «профессионализм» я вкладываю не просто органичность, не просто одарённость – нынче этого мало. Сегодня профессиональным можно считать того артиста, который в каждой роли точно знает, зачем он выходит на сцену, что он хочет сказать. Сегодня на первый план выступают не дикция, не умение носить платье, искусно гримироваться (хотя это всё важно), а личность артиста. Чем ярче личность исполнителя, чем больше в его трактовке пристрастия, тем интереснее образ.
В театре есть понятия «первый план», «второй план».По-моему, первый план – это роль, пьеса, автор. Второй –актёр и то, во имя чего он творит. Мне дороже второй план. А для того, что бы им овладеть, нужно чувствовать роль и жанр. Что это: драма, комедия, трагедия, фарс... Сочетание элементов комического и трагического встречается ещё в шекспировской драматургии. Так что трагикомедия не является детищем двадцатого века. Сейчас в театре можно увидеть сочетания самых различных жанров. И происходит это по совершенно объективным причинам. Ненешние зрители более образованны, более информированы, а актёр не имеет права быть глупее своих зрителей. Он должен пройти через все жанры драматургии, ибо нельзя играть высокую трагедию, не овладев искусством водевиля. И наоборот. НО в любом жанре меня интересует не столько сам жанр, сколько мысль. Я всегда стараюсь понять, что нового смогу сказать зрителям, с чем я выйду сегодня на сцену? Ради чего? Зрители считают меня артистом комедии. Вероятно, потому, что я работаю в театре Сатиры и снимался главным образом в комедийных фильмах. Однако сатира может быть не только смешной, но и грустной. Она может решать глубокие нравственные проблемы.
На сцене нашего театра идут разные по жанру пьесы. Я играл Жадова в «Доходном месте» и Фигаро в комедии Бомарше. Мои герои, утверждающие свои человеческие права, находясь в остром конфликте с обществом, - совершенно разные образы из разных эпох. В дореволюционном театре их не мог бы играть один актёр – мешали существующие рамки амплуа. А практика сегодняшнего театра опровергла эту теорию и доказала, что никаких ограничений для актёра не существует.
Это вовсе не значит, что любой актёр может одинаково хорошо сыграть любую роль. У каждой или почти у каждой актёрской индивидуальности должно быть своё защитное реле, которое вовремя могло бы предостеречь от досадных недоразумений. Здесь надо учитывать и возраст, и внешние данные, и пристрастность к Определённому кругу проблем. И тем не менее есть актёры, которым под силу сыграть любую роль. И всегда блестяще. Например, А.Д.Папанов. Он – генерал Серпилин в «Живых и мёртвых», и Боксёр в «Дамокловом мече», Городничий и Ионыч... А ещё он, наверное, мог бы сыграть Ричарда III, Отелло, Яго, Макбета, Лира, Фому Опискина, Тартюфа, Рабурдена, Фамусова, Годуна, Вожака... Я даже не знаю, какие роли он не смог бы сыграть так, чтобы это было всем интересно. Таково уж свойство папановской индивидуальности.
А в кино, как ни странно, понятие амплуа устойчивее. Впрочем, это объяснимо. Актёр удачно сыграл в том или ином фильме, и режиссеры начинают приглашать его на роли такого же плана, происходит своеобразная амортизация его возможностей. Но сам актёр обязан этому сопротивляться.
В этом смысле достаточно наглядна киносудьба Валерия Золотухина. Если однажды в «Бумбараше» им был блестяще сыгран персонаж – это было художническим открытием. Но когда режиссеры приглашают его «делать» этого же самого персонажа ещё и ещё раз, то тут уже не до открытий.
Мне же обычно предлагают играть персонажей, занимающихся нетрудовой деятельностью и живущих на нетрудовые доходы. Внешне благообразных, но непременно порочных. Спекулянтов бриллиантами или жуликов на самых разных должностях – директор комиссионного магазина, заведующий овощной базой, водитель такси, разновидность –таксист-балагур...
Можно только поражаться интуиции Рязанова, который в «Берегись автомобиля!» пригласил Иннокентия Смоктуновского. Ещё пример – Юрий Никулин. Это прекрасный артист – тут двух мнений нет, и всё же для меня наиболее интересна его роль в картине «Когда деревья были большими» - отнюдь не «чисто» комедийная, где Л. Кулиджанов угадал драматический талант Никулина.
В таланте Евгения Леонова не так легко было выявить драматическую сторону, но всё же он сыграл в «Донской повести», «Белорусском вокзале», в «Премии». А Георгия Вицина даже не пробовали в ролях некомедийного плана...
-Значит, Вам как артисту театр ближе, чем кино?
-Актёр без театра не может существовать. Здесь ежедневный тренаж, работа на сцене, репетиции. Иногда только в 30-40 раз сыграв героя, почувствуешь, что наконец-то подобрал ключ к его характеру, добился задуманного. Театр – это лаборатория, дающая возможность для творческого роста.
Работа в кино требует от актёра иных средств выражения. Здесь ты один на один с камерой. И она совсем близко показывает твоё лицо, руки – крупным планом. Это творчески интересно. И всё-таки сердце моё отдано театру. Не представляю свою жизнь без сцены, без пыльных кулис с их неповторимым запахом, без контакта с залом. Дыхание зрительного зала, живую реакцию не заменить ничем.
-У Вас были встречи с самыми разными кинорежиссерами. С кем из них Вам больше нравится работать?
-Мне пришлось сотрудничать с Леонидом Гайдаем и Эльдаром Рязановым, Ильёй Авербахом и Леонидом Квинихидзе, на телевидении – с Марком Захаровым и Анатолием Эфросом. Каждый из них по-своему близок мне, выделять кого-то было бы обидным для других.
-Вы и сами иногда становитесь режиссером...
- Захотелось попробовать свои силы в этом трудном (теперь-то по себе знаю) деле, самому формировать идею спектакля – у актёра, только занятого в нём, такой возможности нет. Административной надобности ставить спектакли у меня нет, режиссёров в нашем театре хватает. Но необходимость заниматься режиссурой есть, потому я поставил спектакли по пьесам Григория Горина «Маленькие комедии большого дома» (написана совместно с А. Аркановым) и «Феномены». Почему я обратился к произведениям этого писателя, чьё имя знакомо любителям юмора давно? Он близок мне по мироощущению. Кроме того, обе пьесы – о наших днях, что, конечно, тоже немаловажно...
-Андрей Александрович, Вы давно поёте на сцене и экране, записываетесь на радио и телевидении. Пластинка с записями песен в Вашем исполнении была моментально раскуплена. Пение – это потребность самовыражения?
- К своему пению (так это можно назвать лишь условно) я отношусь очень иронично, певцом себя никогда не считал и не считаю. Как многие простые смертные люблю петь. Мне это просто доставляет удовольствие. Многое из того, что я исполняю, становится популярным, но это заслуга не моя, а авторов песен.
- Андрей Александрович, публика сразу или почти сразу признала Вас талантливым актёром и полюбила. Скажите, а когда к Вам пришло чувство, что Вы человек не без таланта?
- Талант – это одарённость в высшей мере. Талант всегда сопутствует открытию, открытие – таланту. Для меня это слово слишком много значит. Единственное, что я могу гарантировать, это – профессионализм. Талант же я всегда вижу у других. Себе признаться в нём боюсь, потому что хочу оградить себя от покоя... Совсем недавно стал ощущать, что могу управлять зрительским вниманием, чувствовать себя сильнее в общении с партнёрами.
Я вообще человек не очень уверенный. К сильным отношусь осторожно. Больше люблю людей сомневающихся, размышляющих, рефлексирующих.
Актёру не на пользу гладкая, спокойная биография. В актёре есть две вещи: мастерство и личность. И что бы личность сложилась, возмужала, не обязательно, конечно, в Сибирь или грузчиком, но через что-то человек должен пройти. Возьмите Ульянова, Смоктуновского. Это не благополучные люди... Сам же недостачу страданий бытовых восполняю страданиями моральными.
- То есть?
- Классическое недовольство собой.
- Знакомо ли Вам чувство зависти к своим коллегам?
- Белой зависти, которая стимулирует тебя самого к новой работе? Вы это имели в виду? Конечно, знакомо. Я почти всегда завидую Иннокентию Смоктуновскому, его умению сконцентрироваться на главном. Олегу Ефремову – он владеет поразительным секретом воздействия на психику зрителя. Анатолию Папанову, особенно на репетициях, - он обладает редким даром находить такие черточки и детали, которые делают его всегда поразительно достоверным.
Мне кажется, любой актёр должен испытывать чувство белой зависти, кстати, и любитель тоже, если он настоящий актёр. Иначе – самовосхищение, а это – гибель.
- Назовите любимого актёра, актрису.
- Трудно ограничится одним. Это опять же Ульянов, Смоктуновский, Фрейндлих. Они не просто талантливые люди, а люди, которые привносят своё собственное «я», свою личность, своё мироощущение. В каждой их роли присутствует определённая гражданская позиция, глубокая заинтересованность в тех проблемах, о которых они говорят со сцены или экрана, своё «за» и «против».
Один из самых моих любимых актёров – Жерар Филлип. Его герои счастливо сочетают в себе возвышенную романтику и добрую ироническую улыбку.
- Какие театры Вам близки, интересны?
- Прежде всего театр на Малой Бронной и его режиссёр Анатолий Эфрос, театр на Таганке, хотя во многом я не согласен с режиссёром Ю. Любимовым. В его блестящих постановках зачастую не видно актёрских индивидуальностей. Они задавлены диктатом режиссёра. Подчинены его схемам и построениям, хотя и блестящим. Может быть, поэтому наиболее человечным спектаклем у них я считаю «А зори здесь тихие». Театр «Современник», Ленинградский Большой драматический...
- Как Вы относитесь к своей популярности?
- Популярность... Слово-то какое-то сомнительное. Мы же не скажем с вами «популярный пианист Святослав Рихтер»... Хотелось бы скорее пройти через эту формулу. Такие слова, как «известный», «признанный» - приятнее, не так ли?
К слову «звезда» тоже отношусь иронически. В чём проявляется эта «звёздность»? В том, что меня узнают на улице, в автобусе и на вокзале не только в Москве, но и в Норильске? Эта популярность ещё не определяет истинную значимость того, что я делаю и что сам считаю особенно важным.
Популярность, как правильно заметил один умный человек, лишь поначалу кажется судьбой, потом нередко это ирония судьбы, которую до поры до времени поддерживают печать, радио, телевидение и горячность особенно преданных почитателей. Я такой же, как все. Я просто работаю, как все.
- Театр, кино, радио, телевидение, эстрада, поездки по стране. Как соотнести это с пушкинскими словами «Служенье муз не терпит суеты»?
- Искусство, настоящее искусство, разумеется, должно быть вне суеты. Для меня интенсивная работа – не суета. Да, много снимаюсь, играю, езжу... Актёр должен играть, и играть как можно больше. Но профессия не должна превращаться в ремесло.
Высказывается сочувствие актёрам, которые быстро сгорают, так как берутся сразу за многое. Ну, а если так совпало, что мне в этом году предложили сразу четыре работы? Да, конечно, чтобы взяться за них, пришлось от многого отказаться, я уплотнил свои сутки до предела. Но ведь у меня был год, когда я не играл в театре ни одной роли!
Не знаю, хорошо ли у меня получится всё, за что я взялся, но никогда бы не простил себе, если бы отказался. Актёр должен одинаково уметь и ждать, и спешить.
Каким-то образом уясняя мой образ жизни, зрители жалеют меня. Однажды во время концерта в Ленинградском доме офицеров из зала мне прислали на сцену большой апельсин, на котором было написано: «Андрюша, скушайте. Вы плохо выглядите»...
- О каких ролях в театре или кино Вы мечтаете?
- Кто из актёров не думал о Гамлете! Я – тоже. Но мечта остаётся мечтой, а с годами реальность побуждает играть уже не Гамлета, а Клавдия. Кончается всё это Полонием, а потом просто упирается в могильщика... Лучше уж не отрываться от грешной земли.
- Как вы относитесь к критике?
- Обо мне писали по-разному. Приятно, конечно, когда хвалят. Но в принципе я руководствуюсь правилом Маяковского. Он никогда не интересовался, хвалят или ругают его. Он спрашивал: «Уважают?».
- У Вас бывает плохое настроение?
- Увы!
- И что же Вы делаете в таком случае?
- Пребываю в плохом настроении до того момента, пока оно исправляется.
- Как Вы отдыхаете, чем занимаетесь в свободное время?
- Теоретически отдых я так представляю: полное отключение – ни звонков, ни просьб, ни приглашений. Но в жизни так не получается, и если вдруг выпадают свободные дни и мне никто не звонит, не зовёт, не просит, кажется, что всё, жизнь кончена и я никому не нужен. Поэтому, повторяю, люблю стремительный ритм жизни, позволяющий чувствовать себя нужным.
- Ваше хобби?
- Не особенно понимаю значение этого слова на русском языке. А вообще-то люблю сырники и балет.
- На какой вопрос Вы хотели сами бы ответить?
- Я бы спросил: насколько важной и необходимой Вы считаете свою профессию? Профессия актёра даёт ему возможность превратить в живое, реальное, ощутимое какие-то мысли умных людей, пропустить их через своё сердце и сделать близкими своим современникам, своим согражданам. Самые страшные пороки в человеческом характере – цинизм, равнодушие, безразличие. И тем важна ещё наша профессия, что она помогает бороться с ними, что она воспитывает, объясняет, заставляет людей о чём-то задуматься. Её пафос в том, что она делает их чище, глубже, содержательнее и добрее.
- Когда успех – это результат долгой борьбы, трудностей, неудач, когда он становится справедливым завершением актёрской судьбы, тогда он – награда и счастье. Случается, как Вы уже говорили, что успех превращается в преграду, рождает стабильность и устойчивость актёрской судьбы. Ваше настоящее достаточно определено и стабильно. Чувствуете ли Вы присутствие в своей жизни будущей новизны?
- Во всяком случае, я не чувствую её отсутствия. Театральный успех не означает жизненного успеха. Театр для меня не цель, а средство познания жизни и себя. Я не считаю, что со мной на сегодняшний день все уже понятно. Постоянно находишь новые углы и точки зрения.
Прекрасная вещь – путешествие. Потому что оно никогда не кончается возвращением домой. Всё увиденное западает в эмоциональные области памяти, и потом из этого источника черпаешь материал для новых ролей. Путешествия заставляют человека смотреть на мир чистым взглядом...
Составитель: My3a
|
|
