Этот сайт открыт в 2006 году. Сначала он был виртуальным общественным проектом, а с 2009 года обрел статус официального. Его участников, живущих в разных городах и даже в разных странах, объединила любовь и глубоко личностное отношение к творчеству Андрея Александровича Миронова — светлого человека, гениального русского актера, которого уже более двадцати пяти лет нет с нами, и кто, тем не менее, не потерял ни известности, ни популярности. Напротив: с каждым годом осознание уникальности его личности и таланта растет.
Весь материал собран участниками проекта: оцифрованы ТВ передачи, записи с пластинок и CD, кадры из фильмов; отсканированы фотографии из журналов, газет и книг (более 500); собран наиболее детальный и полный список фильмов и фильмов-спектаклей (61), театральных спектаклей (30), телевизионных передач и видео-материалов с участием Андрея Миронова, а также песен в его исполнении (более 120).
Мы хотим дать возможность посетителям сайта общаться между собой, обмениваться материалами (тексты, аудио, видео), обсуждать творчество Андрея Миронова, ибо пока артиста помнят — он жив.
Все материалы сайта имеют законных владельцев и предназначены для некоммерческого использования. Ссылка на сайт при их использовании обязательна!
Пресса об Андрее Миронове Рецензия. «Маленькие комедии большого дома» , 1999Получая незаслуженные упреки в том, что «Театр сатиры не способствует развитию комедийного жанра», хотя развитию его не способствовала сама театральная политика, главный режиссер берет в репертуар «Маленькие комедии большого дома» Григория Горина и Аркадия Арканова. Эти «Маленькие комедии» дают возможность снова повторить, что смех в этом театре — одно из доказательств высокого развития его сценической культуры. Это чисто комедийное явление в репертуаре тех лет на фоне дисциплинированной общественной жизни России. Можно даже назвать его опытным полем современной смеховой культуры, если бы не все та же чрезмерная осторожность, заставляющая обходить неприкосновенные вопросы советской реальности, осторожность, проявляющаяся еще на письменном столе, ставшая второй натурой писателя. И все-таки пьеса Горина и Арканова и спектакль (руководитель постановки В. Плучек, режиссеры А. Миронов и А. Ширвиндт) находят возможность «смехом бичевать нравы», как требовалось еще в XVII веке, при этом стремясь сохранить душевное равновесие человека в зале, которое так часто нарушается чрезмерностью стремлений научить его уму-разуму. Чувство душевной освобожденности рождалось в зрительном зале и сопровождало весь спектакль, насыщенный смехом. Театр демонстрировал высокий класс комического искусства, равного которому потом Театр сатиры достигал нечасто (хотя тут же вспоминается комедия Нила Саймона «Босиком по парку», сыгранная Аросевой, Васильевым и Яковлевой немного позже). При этом нельзя сказать, что «Маленькие комедии...» строились на одних веселых трюках. Нет, режиссура не стыдилась тонкой системы нравоучений в критике кое-каких недостатков, хотя только «отдельных». А эстетически была достигнута соразмерность смешного и серьезного, и «Маленькие комедии большого дома» были приняты аудиторией без возражений и сомнений.
Я выделила бы из цикла новелл, образующих его, две: «Грабитель» и «Пой, ласточка, пой». Написанные по принципу новелл О. Генри, где финал подготовлен как прямая неожиданность экспозиции, эти комедии Горина и Арканова содержат в себе и некий заряд примерной поучительности. Так, если Алик в «Грабителе» (с неповторимым сплавом обаяния и комизма играл его А.Миронов) в начале пьесы являет фигуру недотепы и слабовольного подбашмачника своей жены (что очень удачно игралось и им и Н. Защипиной), чуть не тронувшейся умом на почве стремления стать аристократкой, то в конце событий Алик, как дерзновенный бунтарь, освободясь от страха перед ней и от природной застенчивости, вступает в борьбу. Жена Алика подвержена модной в те послевоенные годы мании приобретательства (был такой термин: «вещизм». Термин этот отразил с совершенной точностью состояние нашего общества послевоенного периода). Сейчас, в 90-е годы, эта страсть к вещам дошла до своего пика, а уровень приобретательства и обогащения части общества рванул гораздо выше (одновременно с обнищанием другой части). Тогда еще не было так заметно расслоение, но начало его было уже заложено. И авторы уловили его признаки. Так же, впрочем, как и связанную с этим расслоением преступность. Одни (в этой комедии) не знают, куда деть деньги, а другие воруют или грабят, не надеясь на иной вид удачи. Превосходный образ такого грабителя поневоле создавал С.Мишулин. И те, и другие тратят жизнь бессмысленно и вненравственно. Их образ жизни вскоре начнет влиять на новое поколение. (Все это написано в 70-е годы, и теперь, читая, остается только улыбнуться.)
Алик — Миронов открывает грабителю все как есть. А именно — как «задушила» их жизнь маниакальная страсть жены. Не могу не назвать комическим шедевром сцену признания Алика Грабителю.
С блеском играется момент, когда Алик, поручив Грабителю роль самого себя, разыгрывает сцену из своего бытия — прием этих самых именитых гостей, пришедших к ним на званый ужин. Уже достигший виртуозности в отделке комедийных красок и нюансов, А. Миронов не теряет при этом своей заветной, затаенной темы — лирического героя, затерянного в большом мире. Изображаемый им Алик — это предел комедийного серьёза, комедийно переложенной вполне настоящей истории человека, которому враждебен окружающий мир, не вообще мир, а среда, среда приобретателей, нуворишей, прожигавших свою жизнь. Но ни одна интонация его серьезного переживания не теряет прелести комизма.
Отчаяние, до которого его довела светская жизнь жены, жаждущей подняться до «высших кругов», становится верхом смешного в тот момент, когда Миронов хочет выйти из квартиры. Он лезет как альпинист, цепляясь за наставленные в два этажа вещи, лезет все выше и выше, по экземплярам «редкой» мебели как по скалам. Иначе ему не выйти в коридор, чтобы выполнить очередное поручение жены, которую все время переполняют какие-то все новые и новые идеи и приказы. Он должен одновременно, к примеру, и идти куда-то, и стоять на месте, бежать в кухню — и провожать гостей, потому что приказы летят из ее уст, опережая один другой. Зал изнемогает от смеха.
В молодом Миронове, даже веря в него без колебаний, было трудно предположить тот уровень комедийности, которого он достиг уже тогда, ко времени этого спектакля. Тот самый смех, о котором мы говорили выше как об утрате, смех, буквально доводящий до спазм в горле, исторгается у зала актером с непревзойденной легкостью.
Но вместе с этим возникает и лиричность, без которой немыслим этот актер.
Запасами комического, расходуемыми с большим артистизмом, полон и эпизод «Пой, ласточка, пой». История скромного, не очень образованного управдома, который пошел на хитрости, непривычные для сферы отношений Управдома (его играл А. Папанов) и жильцов, собравшихся с целью образовать хоровой кружок, тоже воплощена под несмолкаемый смех зрительного зала. Смешны приемы, к которым прибегает Папанов, смешна его, казалось бы, чисто специфическая навязчивость, с которой он выполняет некую (как думается вначале) общественную нагрузку, собирая хоркружок. Все идет по типу безошибочно воздействующего смеха комедии положений. И надо сказать, мы давно не смеялись с такой полнотой и самоотдачей, как смеемся на «Маленьких комедиях большого дома». Но вдруг в этот беспечный и нехитро радостный мир смеха, в который мы погружены, казалось, полностью, врезается странная тема. Управдом, оказывается, заслуживает иного отношения. Утратив свою жэковскую официальность, Папанов открывает пианистке, аккомпанирующей хору, свой секрет. Она искренне сочувствует управдому, эта добрая старая пианистка (ее играла В. Токарская), она чувствует: он любит музыку и хочет петь и ради этого обманным путем образовал кружок из жильцов дома. А они вот только что ушли и навсегда разрушили его мечту. Надо видеть эту абсолютную подлинность страданий смешного обманщика, которую передает А. Папанов, не выходя из волшебных границ комического, но вводя туда все серьезное, переживание, вплоть до слез, готовых закапать из его доверчивых глаз. Следует затем полная комедийного вдохновения сцена пения управдома под аккомпанемент поверившей в силу его любви к музыке пианистки. Эпизод завершается так же четко, как он написан, но в нем возникает на сцене подлинно человеческое содержание: Папанов расширил роль, он сыграл в миниатюре судьбу самых простых людей, не отшлифованных заветным резцом культуры, но задетых ее обаянием и хранящих веру в возможность соприкосновения с ней. Папанов здесь создал один из своих лучших образов, в котором дыхание комического отогрело какую-то скрытую истинность жизни.
Но, в общем, весь спектакль — это цепочка миниатюр, где все было отработано для каждой пары (эпизоды были большей частью дуэтные), успех составляли еще и остро отточенные сатирические моменты — к примеру, эпизод из семейной жизни: Н. Архипова и В. Козел; А. Ширвиндт, диктующий свое письмо сыну, который ведет такой образ жизни, что иначе как через записанное на магнитофон обращение отца к блудному потомку передать не удается. И это было уже не смешно... или точнее — смешно сквозь скрытые слезы.
«Маленькие комедии большого дома» не демонстрируют секреты комедии, а проникают вглубь природы комического жанра. Не знаю, думают актеры об этом, исследуют ли особенность своего изобразительного языка, но их художественное специальное образование было бы беднее, не ищи они ключи в мир комического. <...>